Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 69

Угэдэй (ок. 1186–1241), третий сын Чингиса, обладал многими качествами, позволявшими ему стать самым выдающимся потомком, если бы не алкоголизм в самой тяжелой форме. Возможно, интеллектуально одаренный не меньше, чем Джучи, он превзошел его умом и поддерживал дружественные отношения со всеми братьями, особенно с Толуем, таким же выпивохой. Тучный, веселый и жизнерадостный Угэдэй, названный одним историком «нескладным и обворожительным забулдыгой» ^[837], отличался добродушным и общительным характером и, очевидно, показался Чингисхану идеальным правителем мирной империи, ханом ретраншемента ^[838] и консолидации. Гибкий, рассудительный, одаренный способностями дипломата и государственного деятеля, обычно настроенный примирительно и сочувственно, уравновешенный, приземленный, здравомыслящий и доброжелательный Угэдэй мог вдруг рассвирепеть и разъяриться под воздействием алкоголя. У него было четверо официальных жен — Борахчин, Мога, царевна из племени бакрин, бывшая супруга Чингисхана, Джачин и Дорегене, необычайно умная мать пятерых сыновей, среди которых был и будущий великий хан Гуюк. Угэдэй, кроме того, имел шестьдесят наложниц и еще двоих сыновей Кадана и Малика ^[839].

Чингисхан особенно ценил в Угэдэе великодушие, поскольку всегда не терпел в людях жадность и пристрастие к деньгам ^[840]. Кроме того, Угэдэй не мог вызвать у военной знати Монголии опасения, что превратится в деспота, и спровоцировать бунт или восстание. Именно по этой причине Чингис не предназначил на ханский трон младшего сына Толуя, которого любил больше, чем кого-либо из детей.

Толуй (1192–1232) отличался излишней жестокостью, даже садизмом, по мнению некоторых историков, и мог стать тем деспотом, который разжег бы конфликт и погубил бы империю. По замыслу Чингисхана, после его смерти должен был наступить период мира и единения, так как к этому времени он предполагал покончить с главными врагами. Толуй, превосходный полководец, мог исполнять роль хана только в условиях непрекращающихся войн. Нельзя было игнорировать еще одно обстоятельство: Чингисхан не доверял его жене Сорхахтани, кереитке и несторианской христианке (племяннице Тоорила), склонной к либерализму и реформам и вряд ли настроенной на то, чтобы сохранять великие монгольские традиции ^[841].

И все же лишение Толуя прав наследования ханства не давало покоя самому Чингисхану. Из всех сыновей он больше всего походил на отца характером: прирожденный воитель и полководец еще в подростковом возрасте совершал героические деяния. Чингисхан чувствовал, что Небо посылало ему знаки, отмечавшие, что Толуй пользуется особым расположением Тенгри. Однажды Толуй, будучи еще мальчишкой, сказал матери, когда Чингисхан был в очередном походе, что хан сегодня вернется домой. Мать посмеялась, зная, что Чингисхан находится за сотни миль от дома, но он действительно приехал, как и предсказал Толуй, и тогда монгольские старейшины сделали вывод, что мальчишка обладает даром ясновидения ^[842].

Рассказывают обычно и такой случай. Когда Толую было пять лет, пойманный татарин-разбойник вдруг высвободился и приставил нож к горлу ребенка, взяв его в заложники. Поблизости находились Борохул и его жена Алтани. Жена его закричала, начали сбегаться монголы, но Борохул успел повалить татарина и выбить у него нож ^[843]. Так излагается этот инцидент в «Тайной истории» ^[844]. Рашид и некоторые другие авторы утверждают, что это легенда, придуманная придворными Чингиса для того, чтобы оправдать награды, дарованные Борохулу ханом и им не заслуженные. По официальной версии, инцидент произошел в 1202 году, но тогда Толую было десять, а не пять лет. Мало того, как свидетельствует Рашид, ножом угрожал не татарин, а тайджиут (и это звучит правдоподобно, поскольку в том году была война с Таргутаем), и спасителями были Бортэ и Шиги-Хутуху; еще один штрих — Борохул женат на Беки, а не на Алтани. В этом сюжете немало и других странностей ^[845].

Чингисхан гордился Толуем (на монгольском языке означает «зеркало»). Для него было важно, что сын бесстрашный и дерзкий командующий, одержимый завоеваниями. Кроме того, лишь он один из трех братьев никогда не язвил по поводу происхождения Джучи ^[846]. В определенном смысле Толуй оказался самым нужным продолжателем рода. Его собственные четверо сыновей от официальных жен (всего же было десять сыновей, включая детей от других жен и наложниц) тоже сыграли значительную роль в истории Монголии: Мункэ — как великий хан, Хулагу — как первый монгольский правитель Персии, Хубилай — как один из наиболее знаменитых китайских императоров и Ариг-буга — как предводитель грозного (хотя и безуспешного) восстания монгольских традиционалистов против Хубилая ^[847]. Чингисхан фактически предугадал такое развитие событий: «Если у тебя будет большая армия, то и дети твои будут сильнее и могущественнее всех других царевичей» ^[848].

В дополнение к четверым сыновьям от Бортэ Чингисхан также удостоил титула «пятого сына», дававшего весомые привилегии, еще троих человек. Это были люди, к которым по той или иной причине Чингисхан проникся симпатией: Шиги-Хутуху, уйгурский предводитель или идикут Барчук и тангутский сановник по имени Учаган-нойон. Кроме того, у Чингисхана было еще двое сыновей, рожденных не Бортэ, а другими женами — Урухучи и Кюльхан, о которых известно очень мало ^[849]. Шиги-Хутуху, похоже, обладал некоторыми способностями, но недостаточными для того, чтобы закрепить свое высокое положение в монгольской иерархии. Он был одним из тех ханских фаворитов, фигурировавших почти во всех сферах придворной жизни. По легенде, Тэмуджин и Бортэ его усыновили в начале супружества, когда Бортэ еще не забеременела, а нуждалась в ребенке, чтобы заботиться о нем. Как повествует легенда, это был татарский ребенок, найденный в люльке после разгрома монголами его соплеменников, хотя хронология напрочь отвергает ее достоверность, поскольку Чингисхан назначил Шиги-Хутуху верховным судьей на курултае в 1206 году. Тогда, в соответствии с легендой, он должен был все еще пребывать в подростковом возрасте. Возможно, он родился около 1180 года; видимо, его усыновила Бортэ, и он быстро завоевал симпатии Чингиса, получив назначение верховным судьей, когда ему исполнилось двадцать шесть лет; во всяком случае, он оказался в числе немногих монгольских долгожителей ^[850].