Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 173

Чрезвычайно важное значение имело местоположение Каракорума на кратчайшем пути из Монголии в Трансоксиану и Персию — на транспортной линии восток — запад, проходящей вдоль северных склонов Тянь-Шаня ^[2117]. Город четко разделялся на две части — мусульманское гетто и Чайна-таун, где жили купцы и мастера. Угэдэй хотел, чтобы город символизировал «инклюзивность», подчеркивал, что монголы впитывают все лучшее из обеих культур — китайской и исламской. Все, кто пишет о монголах, считают своей обязанностью сказать что-нибудь о столичном граде Каракоруме, хотя, по мнению большинства историков, это и была всего лишь деревня, удостоившаяся необычайного восхваления и прославления; Рубрук честно отметил, что гораздо больше впечатляет парижское предместье Сен-Дени ^[2118].

Каракорум все же был процветающим городом с четырьмя въездными воротами, строительство которого завершилось при царствовании Мункэ. Городские стены имели протяженность четыре мили, главные улицы располагались по схеме решетки и ориентировались в направлениях север — юг и восток — запад; в нем полностью отсутствовало разделение на богатые и бедные кварталы, поскольку резиденции сановников соседствовали с жилищами бедноты, а храмы стояли рядом с мастерскими. Наличие четырех ворот объяснялось тем, что в городе поддерживались четыре вида торговли: у восточных ворот продавались просо и пшеница; к западным воротам вели на продажу овец и коз; возле северных ворот торговали лошадьми, а возле южных ворот продавались волы и телеги ^[2119].

Однако самой удивительной особенностью города и его окрестностей было наличие двенадцати храмов, представлявших различные вероисповедания, и дворцов, построенных для Угэдэя и его ближайшей родни. На восточном берегу Орхона под надзором китайского чиновника Лю Мина, назначенного Угэдэем, возводился дворец великого хана, названный Ваньаньгун («Десяти тысяч умиротворений») ^{[2120] [2121]}. Его построили за год — со стенами высотой девять футов, обрамлявшими пространство длиной 240 и шириной 150 футов. Дворец украшали девять рядов колонн, располагавшихся по направлению север — юг, и восемь рядов колонн, ориентированных с востока на запад, всего семьдесят две колонны. Согласно описанию Рубрука, на южной стороне дворца находилось трое ворот. На северной стороне дворца располагался трон великого хана, к которому вели две лестницы. По правую сторону императора сидели царевичи, по левую сторону — царицы и императорские наложницы. Снаружи, перед средними воротами стояло огромное серебряное «питейное дерево» (будто бы построено специально для Угэдэя золотых дел мастером с Запада), под которым сидели четыре серебряных льва, разливавшие выпивку ^[2122]. В стволе дерева были скрыты четыре трубы, соединенные с чанами, содержавшими четыре вида крепких напитков; они поднимались вверх, затем перегибались вниз подобно золотистым змиям с хвостами, извивающимися вокруг ствола. Через трубы обычно подавались рисовая водка, айрак, перебродившее кобылье молоко, и красное вино, которое приезжие визитеры сравнивали с популярным французским «ла-рошелем» ^[2123]. Во дворце Угэдэй часто устраивал музыкальные представления с фокусниками, шутами, актерами, танцорами и состязания по вольной борьбе, своему излюбленному виду спорта ^[2124]. Гости, бывавшие на этих забавах, всегда отмечали атмосферу гедонизма, веселья и кутежа и непременное лидерство во всем великого хана, если он находился дома.

Но прирожденный кочевник Угэдэй больше всего любил находиться в пути. Двенадцатимесячное обследование его передвижений в 1235–1236 годах позволило воссоздать следующую картину. До апреля 1235 года он пребывал в Каракоруме, затем до конца мая убивал время возле озер и болот Орхона. На короткое время хан возвратился в Каракорум и почти сразу же отправился в горы к юго-востоку от столицы. В конце августа он перебрался в охотничий домик и зимнюю резиденцию на реке Онгин, где пробыл до возвращения в Каракорум в феврале 1236 года ^[2125]. Каракорум, пожалуй, сопоставим с Асунсьоном, столицей современного Парагвая, столь же искусственным образованием, каким была Бразилия в свое время; в город уже шли ежедневно караваны из пятисот верблюдов с провиантом и товарами; бытует мнение, будто Угэдэй уставал от толчеи и суеты Каракорума ^[2126].

В истории отмечен эпизод, когда Угэдэй признался в своем ближайшем окружении, что из всех своих достижений больше всего гордится созданием оперативной почтово-курьерской службы ямов ^[2127]. Хотя Чингисхан впервые ввел систему доставки разведывательной информации верховыми курьерами, Угэдэй усовершенствовал ее, оставив преемникам лишь возможности для количественных, а не качественных улучшений. Самые достоверные сведения о ямах сохранились со времен царствования Хубилая, поскольку именно они произвели на Марко Поло самое большое впечатление. На каждой почтовой станции имелись отдохнувшие лошади, курьеры, запасы зерна, свой домашний скот, колодцы. Угэдэй был доволен тем, что обустроил тридцать семь станций между Китаем (из местности чуть южнее Великой стены) и Каракорумом. Хубилай-хан существенно расширил систему: в его секторе империи действовали 10 000 почтовых станций с использованием 200 000 лошадей. Ямы жизненно важную роль играли в Китае, и здесь они были гораздо более эффективные и полезные, чем, например, в Персии ^[2128].