Актриса на главную роль - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Алюшина cтр.№ 25

Так что как минимум человек двадцать имели реальную возможность спокойно войти к Туркаевой и выйти во время столпотворения у гримерки Полонского, успев не только задушить артистку, но выстроить некую мизансцену преступления.

С Грановским, занятым похоронами, Глафире поговорить не удалось, зато удалось попить фирменного чаю Зины Осиповны в ее приемной и очень удачно поболтать с верной помощницей худрука, выяснив у той немало интересного.

Поблагодарив актеров за хорошую работу, Глафира отпустила их сегодня пораньше. Они и вправду отработали добросовестно и качественно, надо поощрять людей, а то напряжены все – до премьеры осталось тринадцать дней, а тут убийство, театр в трауре да и похороны впереди.

Пользуясь неожиданно образовавшимся свободным временем, Глаша поехала в больницу навестить своих.

В больнице ее ждал сюрприз – на кушетке в коридоре, недалеко от палаты, в которой лежали Ольга с Андреем, сидел Роман Матвеевич.

– А вы как тут, Роман Матвеевич? – подсела к нему Глаша.

– Да вот Трофим привез детей навестить родителей, – пояснил Разведов-старший.

– Подождите, врачи же детям пока не разрешили приходить, – напомнила Глафира.

– Трофим умеет настоять, когда это требуется, – усмехнулся Роман Матвеевич. – Агаша расплакалась: хочу к маме, ну отцовское сердце и не выдержало. Раз хочешь, говорит, тогда поехали. А врачей он убедил в момент. – И, наклонившись поближе к Глаше, поделился, посмеиваясь: – Уговорил, заболтал и задавил обаянием.

– А если это не срабатывает? – тем же заговорщицким тоном поинтересовалась Глафира.

– Тогда в ход вступает тяжелая артиллерия, – сказал Роман Матвеевич. – Он может и настоять, да еще как, и командирский напор включить, а как без этого.

– Да-а-а. Без командирского-то никуда.

– Да и правду сказать, непонятно, что доктора эти перестраховываются, почему детям так долго не разрешали посещений. Давно уж ребята в порядке, идут на поправку, что ж малышам-то с родителями не видеться.

– Операции сложные были, – напомнила Глафира.

– Так то когда было – уж две недели назад последняя операция, – поворчал он. – Ну ты иди к ним, Глашенька, – махнув на дверь палаты, напомнил Роман Матвеевич, – а то скоро время посещения закончится.

Глаша внутренне собралась, предполагая увидеть детские слезы на грустных мордашках, но ошиблась. Агаша, сидевшая на краешке маминой кровати, что-то громко говорила, сопровождая свой рассказ энергичной жестикуляцией, Макар, стоявший рядом, время от времени вставлял реплики в речь сестры, а Андрей и сидевший на стуле возле его койки Савва слушали и посмеивались.

Трофим же Романович занял стратегическую позицию, сидя на стуле, стоявшем между койками Ольги и Андрея, по всей видимости направляя и контролируя течение общего разговора, не давая никому погрузиться в печаль.

Минут через двадцать их делегацию решительно выставила из палаты дежурная медсестра – все, время посещения закончилось. Да и по виду Ольги с Андреем было заметно, что они устали, хоть и очень радовались возможности пообщаться с детьми вот так, вживую, а не через экран монитора.

И все же даже радостные сильные эмоции пока забирали у них слишком много энергии и душевных сил.

Дети пребывали в полной восторженности от встречи с родителями, от такого большого приключения – поездки в больницу, где требовалось быть тихими и серьезными и еще не плакать, как наставляли их Роман Матвеевич и Трофим. Они все сделали, как обещали взрослым, со всем справились – не плакали, не шумели, не гоняли по коридорам, больница и медперсонал от их нашествия не пострадали.

Зато теперь носились по больничному скверу по пути к стоянке машин с чувством хорошо выполненного задания, орали, хохотали, играли в догонялки, ничем более не сдерживая себя.

Через пару дней после ослабления карантина Игорь пригнал для Романа Матвеевича служебный автомобиль, оформив все разрешения на ее вождение на него и, на всякий случай, на Трофима, которого вроде и ждать перестали: то у него там служба, то карантин всех посадил под домашний арест, после которого снова служба и какая-то совсем уж таинственная командировка. Никак он до них добраться не мог, но на всякий случай и его внесли в разрешение на пользование автомобилем.

И Глафиру сразу же освободили от работы штатным семейным водителем, а Роман Матвеевич получил большую мобильность.

– Слушай, может, погуляем? – предложил Трофим Глафире, как только они вышли за больничную территорию к стоянке. – Раз уж ты освободилась пораньше, и погода прекрасная.

– А давай, давно я что-то в городе не гуляла, – согласилась Глаша.

Они сели в ее машину, распрощавшись с детьми и Романом Матвеевичем, спешившим вернуться домой. Разведов-старший вообще всерьез увлекся работами на участке и развил бурную хозяйственную деятельность (ясное дело, по согласованию с самим хозяином).

– Где предпочитаешь прогуляться? – на правах местной жительницы поинтересовалась Глафира. – Ты с городом знаком? Ты же бывал у нас раньше?

– Не сказать, чтобы хорошо знаком, но приезжал, и не раз. Давай традиционно, в Центральном парке, вдоль реки пройдемся. Может, посидим где-нибудь.

– Принимается. – Глафира пристегнулась и завела мотор.

– Удалось тебе узнать то, что ты хотела, у твоего следователя? – спросил Трофим, когда они вошли на аллею, ведущую к набережной реки.

– Удалось, – кивнула Глаша. – Но информации много, подозреваемых до фига оказалось, и у каждого свой, вполне весомый, мотив. Умела Элеонора обидеть человека, оскорбить, задеть за самое больное. Так что не расследование, а поле непаханое: разбираться в мотивах всех обиженных, не имеющих железного алиби, и пытаться понять, кому хватило градуса ненависти, чтобы ее задушить, можно до морковкиного заговенья.

– Испугалась, когда ее нашла? – Разведов посмотрел на нее с искренним участием.

– В первый момент, конечно, оторопь взяла. Но чего-то в этом роде я ожидала. Но точно не убийства, думала, может, ей плохо стало или повредила себе что-нибудь в порыве слепой ярости. Уж больно перепуганным был Золотов, прямо не в себе, когда настаивал, что Грановскому требуется срочно зайти в гримерку к жене. Но я быстро справилась с первым шоком, мобилизовалась, больше испугавшись за Тихона Анатольевича – вдруг у него сердце прихватит. У меня странное свойство натуры: под давлением обстоятельств или в экстремальной ситуации я начинаю очень быстро соображать. – Вздохнула и призналась: – Я не боюсь покойников. Бояться нужно живых.

– В том-то и дело, – без особого нажима, но таки высказал свои опасения за нее Трофим. – Участие в истории – это всегда страшно. Какого бы масштаба эта история ни была. От кровавой гражданской войны до коронавируса и бытового убийства. Разумеется, если ты попадаешь непосредственно в центр событий, а не находишься в стороне. А ты, Глаша, в самом что ни на есть эпицентре преступления, и убийца где-то рядом с тобой.