Актриса на главную роль - читать онлайн книгу. Автор: Татьяна Алюшина cтр.№ 23

– Я сейчас, – заверила она, пообещав: – Сейчас встану и помогу накрывать стол.

– Давайте лучше я помогу накрывать стол, – предложил тот, чуть улыбнувшись.

– Ну давайте, – легко согласилась Глаша и призналась, словно оправдываясь: – Что-то я зверски устала.

– Отец рассказывал, что у вас сейчас очень напряженный период в театре. – Он все улыбался своей приятной улыбкой, сверкая ямочкой на щеке и внимательно рассматривая ее.

– Напряженный, – подтвердила Глаша кивком и продолжительным вздохом: – М-да. Сегодня я сняла с главной роли ведущую актрису театра, пришлось выдержать скандал, устроенный ею по этому поводу. О-о-ух. А потом я нашла труп этой самой актрисы, убитой в своей гримерке. И давала долгие и нудные показания полиции.

– Ох ты, – впечатлился мужчина. – Не свезло так не свезло. Что, тяжелая картина?

– М-да, – выдохнула Глафира. – Ее задушили подушкой, а она, понятное дело, сопротивлялась, картина так себе, мало эстетичная, прямо скажем, хорошо без крови обошлось, но задушенный человек – это… А мы заявились в гримерку с худруком, который по совместительству ее муж.

Трофим присвистнул, выражая понимание ситуации.

– И кто ее убил?

– А вот это вопро-о-ос, – протянула Глаша.

– Как я понимаю, вы одна из главных подозреваемых? – сочувствуя, расспрашивал он.

– А вот тут мне как раз свезло, – устало усмехнулась Глафира. – У нас с худруком железное алиби.

– Уже хорошо. – И поинтересовался с искренним участием: – А что теперь будет с вашей работой? Постановку отменят?

– Нет. Завтра репетиция, – и в очередной раз тяжко вздохнула. – Вот так.

– Идемте, Глаш. – Трофим поднялся с корточек и протянул ей руку. – А то сейчас все сюда сбегутся, разыскивая вас. И начнется сплошной кавардак.

– Да, – согласилась она и вложила руку в его раскрытую ладонь, принимая предложенную помощь, – идемте.

Во время ужина Глафира слегка взбодрилась, чему в немалой степени способствовали смешные высказывания детей, замечательные блюда (оказалось, что Глафира зверски проголодалась и устала) и царившая приподнято-радостная атмосфера.

И все же из-за стола она ушла раньше всех, поднялась к себе и уже через десять минут спала мертвым сном.

На следующее утро в атмосфере похоронной сосредоточенности на сцене собрались все задействованные в постановке актеры.

– Господа артисты, – обратилась к ним в микрофон Глаша, стоя возле своего режиссерского стола. – Я прекрасно понимаю, насколько всем сейчас непросто сосредоточиться и войти в творческое состояние после того, что случилось вчера. Гибель Элеоноры Аркадьевны – страшная трагедия. Какие бы непростые отношения ни сложились у нас с ней, я считала и считаю ее великолепной, талантливой актрисой. Смерть молодой, здоровой, одаренной женщины – это всегда трагедия. Нести всякую парадную лабуду типа: давайте в память о великой актрисе выпустим этот спектакль, возьмем повышенные обязательства работать пуще прежнего, – я не буду и вам рекомендую не впадать в подобного рода патетику. Давайте просто соберемся с душевными и физическими силами, мобилизуемся и выпустим наш спектакль. Если кто-нибудь из вас чувствует, что ему не по силам дальнейшая работа, или кому-то кажется, что можно сказать «гоп», а потом не перепрыгнуть, то лучше сообщить мне об этом прямо сейчас, пока еще есть возможность его заменить. Если таковых нет, то давайте сосредоточимся, соберемся и приступим к работе.

И как ни удивительно, но сегодняшняя репетиция проходила великолепно – актеры практически не лажали, никто не забывал текст, работали с полной отдачей, старались. Гордеева ровно, без шероховатостей и зазоров вошла в постановку, слаженно коммуницируя с партнерами. Так что репетиционные часы пролетели незаметно, настолько все погрузились в коллективное творчество, на одном общем дыхании, на хорошей энергетике, не растеряв творческого настроя и после обеда.

В перерыве Глафира позвонила Юре Лепину, как они и договорились утром, узнать, есть ли новости от специалистов-экспертов, и старый друг-одноклассник вполне себе добровольно и даже где-то радостно разгласил Глафире выводы патологоанатома, данные некоторых экспертиз и поведал кое-какие детали.

Ну что ничего поразительного он ей не сообщил; в общем-то, все, как Глафира и предполагала с самого первого взгляда на убитую – умерла мадам Туркаева от удушения подушкой. То есть смерть наступила от асфиксии, если по-научному. И ничего более – ни алкоголя в крови, ни сильнодействующих препаратов и вообще никаких препаратов и химии.

И прекрасное, вызывающее зависть и восхищение здоровье.

Глафира поймала себя на мысли, что ужасно сочувствует Туркаевой. Как же это нелепо и грустно! Столько сил, воли и упорства вложить в сохранение столь прекрасного здоровья, женской красоты и манкости, быть актрисой с интересной театральной и неплохой киносъемочной судьбой и умереть в самом расцвете сил, таланта, возможностей и женской зрелости. От чужих, неконтролируемых страстей. И не имеет значения, на кого конкретно эта страсть была направлена и чем вызвана.

Возможно, это покажется кощунственным, но у Глафиры тем не менее было прекрасное настроение. Сегодня у нее сложился неожиданно удачный день. Глаша поднялась очень рано, по будильнику. Репетицию она назначила на одиннадцать утра и хотела до нее успеть переговорить с Юрой, а потом побеседовать с Грановским – поддержать его и мимоходом задать несколько вопросов.

Она радовалась тишине, царящей в доме, – дети просыпались в районе восьми часов, после чего незамедлительно начиналась общая бодрая «побудка» всех остальных членов семейства – без вариантов.

А сейчас тишина-а-а… Кайф.

Привыкшая за последние годы жить одна, имея возможность в любой момент уединиться дома, поразмышлять, сосредоточиться на рабочем процессе, Глафира, честно говоря, сейчас испытывала дискомфорт, оказавшись на долгие месяцы в окружении многочисленной семьи. Порой ей просто жизненно необходимо требовались тишина и внутренняя отстраненность от всего, чтобы поразмышлять, сосредоточиться или, наоборот, расслабиться, – ан нет. Раньше она хоть могла найти ненадолго уединения, сбегая в гостевой домик, а теперь только в машине, в дороге.

Ну вот так. Она их, разумеется, всех любит, но… все-таки какой же это кайф – тишина-а-а звенящая, думала Глаша, спускаясь на первый этаж.

Но все ее ностальгические сожаления по привычному образу жизни разбились о реальность из-за присутствия в кухне Трофима Романовича. Ранней птахи, судя по его бодрому виду.

– Здравствуйте, Глафира, – улыбнулся он ей и, заметив, как легкая тень разочарования скользнула по лицу девушки, повинился, странным образом уловив ее настроение: – Кажется, я нарушил вашу уединенность, извините. Вы, наверное, радовались тишине и спокойствию.

– Есть такой момент, – кивнула Глаша и поинтересовалась: – А вы, Трофим Романович, что поднялись в такую рань?