Пляска Бледных. Акт 1: Дочь Зла - читать онлайн книгу. Автор: Герр Фарамант cтр.№ 75

И ничем не подкреплённое, кроме его собственных слов. Но ему нравилось так думать и говорить о себе. Раньше это в какой-то мере даже восхищало. Сейчас — не вызывало ничего, кроме жалости. Жалости и обиды за то, что я вообще когда-либо была с ним.

Я опустилась на кровать, жестом пригласила его к себе.

— Я говорить хочу, Граф. Но вы, видимо, разучились.

— Нет, почему же, — возразил он. — Говори, Сильфа, я выслушаю тебя.

— Выслушаете, да не услышите, — вздохнула я. — Кем вы стали, любимый? Я смотрю на вас, и не вижу ничего, кроме образа. Но в нём нет жизни. Хотя чего я, какая жизнь вообще может быть здесь. Но вам ведь здесь хорошо, не правда ли? Оглянитесь: вы — известный писатель, и ваши книги печатаются и издаются. Все люди в этом подъезде знают и почитают вас. Ваши поклонницы бросили всё ради того, чтобы жить вместе с вами. А вы — вы честно это всё заработали, и теперь отдыхаете здесь, на своём маяке, купаясь в лучах собственной славы. Разве я не права? Я бы хотела взять ваш автограф, прочесть ваши труды. Возможно, восхищаться вами, как прежде. Ответьте мне: это возможно?

Вместо ответа он коснулся моей ладони, потянулся ко мне.

Отвращение.

Я отстранилась, покачала головой.

— Не выйдет, Арчибальд. Я уже давно не такая, какой вы меня видите. Конечно, я, как и прежде, делю с вами одну постель, говорю с вами, вижу вас, но — не уже ли вы не чувствуете изменений? Скажите, как давно вы что-либо писали? Хотя бы строчку, хотя бы слово. Как давно это было? Вы ведь никогда не были писателем, вы играли в него. И, должна признать, вам это удалось. Образ отличный, браво. А толку-то?

Но он меня не слышал. Он пытался прикоснуться ко мне — и его дрожащие руки проходили сквозь моё тело. Он пытался обнять воздух, тяжело дышал, и не мог понять, почему иллюзии больше не слушаются его.

А я — я просто сидела рядом и наблюдала за ним. Сложно представить, что человек действительно способен так низко пасть.

— Вы — просто пустое место, как и всё вокруг. Я ожидала встретить друга, но с первого же взгляда на вас поняла, что — увы, — опоздала. Я не вижу за вами личности.

Граф валялся на постели, обхватив голову руками, желая избавиться от навязчивых мыслей. Он верил, что происходящее суть не более, чем его страхи, что я — это всего лишь напоминание, образ вины и жалости к самому себе, осознание истины. Он пытался прогнать меня, но я не уходила.

Тяжело признавать, что некогда близкий человек обернулся для меня не более чем сосудом для едва ли ни самого страшного греха. Я всё-таки надеялась, что ошибаюсь.

Камзол смят, волосы растрёпаны. Некогда аккуратная маска с красивым юношеским лицом совсем отслоилась от черепа.

— Вы даже лицо потеряли. Как ни клей, не удержите: нечего.

Он зло смотрел на меня — уже сквозь пустые глазницы оскалившегося серого черепа, немо цокал зубами, не в силах выдавить ни слова, дрожал всем телом.

— Знаете, — продолжала я, — жить стало и грустнее и интереснее, когда я взяла в привычку сдирать с людей кожу и любоваться скелетом. Ваш, к слову, вот-вот осыплется.

Вместо ответа он метнулся к книжному шкафу, к своим драгоценным фолиантам, принялся судорожно листать страницы, стремясь убедиться, что они не пустые. Его дыхание стало ровным. Он опустился в кресло, держа в руках одну из книг. Я заглянула через плечо: действительно, сплошное белое безмолвие. Но нет, он там и правда что-то видел. Вдумчиво вглядывался, улыбался, смеялся, хмыкал. Будто, действительно читал.

Я стояла в углу комнаты и курила, наблюдая за ним. Его глаза горели от радости, что все рукописи при нём, что ему и правда есть, чем гордиться, что он смог добиться всего сам.

Сделав ещё одну затяжку, я обратилась к нему в последний раз, на его языке.

— Скажи, от людишек чем разнится тролль?

Граф вздрогнул, замер, смутно вспоминая слова. Медленно поднял на меня тяжёлый пустой взгляд. Но ответил.

— Все люди объятые солнцем одним, твердят: человек, будь собою самим.

Я кивнула:

— Продолжайте, мессир.

Тот вздохнул, широко оскалился в улыбке.

— В наших горах вам ответит любой: тролль, упивайся самим собой!

— Упивайся, — усмехнувшись, ответила я, — что за чудесное слово: тверди его снова, снова и снова. Понял, в чём тонкость?

По глазам же видно, что нет. Он научился радоваться себе, любить себя — и на этом его развитие остановилось. Ему уже было наплевать на моё присутствие. Он ходил по комнате и цитировал отрывки собственных книг, которые так и не были написаны. Обнимал сидящую в кресле Адаманту, и та охотно отдавалась его ласкам. Похоже, моё дело здесь завершено.

Я извлекла колбу из походной сумки, легко встряхнула её, откупорила пробку. Комната наполнилась едкой жёлтой дымкой, а из полуоткрытых челюстей Графа потянулась струйка слюны. Мой друг задрожал, упиваясь собственной гордыней, жадно впиваясь в губы своей пассии, брызжа слюной на её одежды.

Отвела взгляд, чтобы не видеть этого: противно. Просто дождаться, пока колба наполнится. Сделать — и к чертям собачьим из этого могильника.

Кем ты стал, мой глупый маленький Граф, кем ты стал. Лучше бы ты умер, чем так жить. Я даже надеялась искать в тебе помощь, а нашла — инструмент. Тоже неплохо. Колба заполнилась доверху. Можно было уходить. Три из семи капель собраны.

Надеюсь, сестра будет довольна мной. Хочется нажраться, как проснусь. Никогда не думала, что мне будет настолько мерзко от своих же снов.

Истинно, ад — это райское место для тех, кто в нём живёт. Но не для тех, кто наблюдает со стороны. Хуже того: он затягивает и манит. Так легко оказаться здесь, в царстве своих иллюзий, где любое желаемое выдаётся за действительное. Но это ад, ребята. Кто не мёртв, тот просран.

Обсуждение нового формата работы лагеря шло полным ходом.

С эмблемой, предложенной Гошей, и названием, привнесённым Дорой, никто не возражал, но дальнейшая работа вызывала ряд вопросов. Гербом лагеря, а впоследствии — как все надеялись, — молодёжного движения, стало яркое красное сердце, обвитое плющом, из которого тянулась свеча, увенчанная синим огнём. «Пламенное сердце» Гоши ложилось на этот символ как нельзя лучше, и, учитывая суть происходящего, данное сочетание было воспринято на «ура». Вполне трагично, достаточно эмоционально, вызывающе и содержит достаточную долю страдания юной души, чтобы затронуть среднего обывателя.

Сейчас вещала Лена, которая последние несколько дней проторчала «Вконтакте» за фем-пабликами, а так же — в общении с абсолютно левыми ребятами, признающими себя лохами и нищебродами. Своим результатам она была, мягко говоря, удивлена и спешила поделиться ими с остальными.