Пляска Бледных. Акт 1: Дочь Зла - читать онлайн книгу. Автор: Герр Фарамант cтр.№ 10

Оксана, наблюдая за этим, неодобрительно покачала головой, откатилась на другую сторону постели, и, накинув на себя лёгкое покрывало, направилась в душ, оставляя подругу наедине с её мыслями. Та проводила её игривым улыбчивым взглядом, и, закинув ногу за ногу, продолжила курить.

Оставшись одна, в этой уютной маленькой спальне, где почти всё помещение залито алыми красками свежего дня, она отдыхала, уже в который раз просыпаясь вне отчего дома. Родителям сказала, что у подруги, и те не видели в этом проблемы.

Скоро нужно уходить на учебу: она выйдет вместе с Оксаной.

В школе в последнее время происходили занимательные события.

Первые месяцы лета — напряжённые и шумные, когда среди старших классов появляются даже те, о ком ранее лишь догадывался. К тому же, ещё с мая стала наблюдаться довольно странная тенденция: многие ботаники стабильно не являлись на занятия, иные — если и приходили, то под чем-то, и преподаватели их тут же выставляли за дверь. На этом фоне сейчас пытались вести воспитательные часы против наркотиков, алкоголя и прочих элементов счастливой жизни для опустившихся.

Занимались просветительной деятельностью, в основном, те же школьники из тех, кто хотел послужить общественной деятельности и, в своих попытках сделать мир лучше, избрали своим долгом обогащение местной полиграфии: безвкусные афиши украшали половину лестничных площадок здания. Агит-кампания удалась на славу: заценившие старания сверстников девочки выряжались в тёмное и напевали Молко, а мальчиков находили обдолбанными на заднем дворе. Пока одни проникались контр-культурой, другие — начинали ей жить.

На последнем вечере, куда согнали все старшие параллели, случился самый настоящий праздник.

Лекция посвящалась реабилитации наркоманов и трагичной судьбе тех, кто покинул мир молодым. Слушать её пришли охотно — все, как на подбор, в чёрном, с анкхами. Косухи, рваные джинсы, берцы — как сходка блэкеров. Многие уже под травой, любовно раскуренной ещё до занятий. Им говорили, что глаза — это зеркало души, а они смотрели в ответ мутным размытым взглядом, улыбались, согласно кивали: затуманенное сознание дарило совсем иные краски миру вокруг.

Если дети — это цветы жизни, то Харьков — бодлеровский дендропарк. Культура смерти и декаданса слишком крепко врезалась в мозг, пропитала естество. С другой стороны, чего ещё ожидать от поколения, от чьих жизненных ориентиров веет «Нормой», конвульсивные попытки выжить напоминают Порождённого Сына Земли, а само бытие сводится к камерным беседам Пахома о «Зелёном слонике» с блюдцем сладкого хлебушка в руках. Если раньше коричневая чума вселяла ужас в сердца людей, взывая к образам концлагерей и пыток, то теперь это символ чайной розы на тленном поле пыльных сорняков. А если к холсту уже почти готовой картины добавить заупокойные мессы о чистой и непорочной лилии, крики ворона о несбывшимся грядущем и серое небо над мокрым асфальтом Берлина, то всё становится понятным без лишних слов: кто не разложился, тот застывает в прошлом, а наше время — пляска бледных мертвецов, что смиренно ждут своего личного состава на станцию вечного сентября.

Смотря на своих сверстников, Дарина часто задавалась вопросом: в других школах всё так же, или это только ей повезло? Да и так ли это, в сущности, важно? Даже одного островка тьмы хватает, чтобы в дальнейшем оная распространилась повсюду.

А проблема была весомая, беспокоились как педагоги, так и родители учащихся, и, соответственно, правоохранительные органы.

Кто-то устойчиво проталкивал молодёжи вещества, и делал это очень аккуратно и незаметно: ни посредников, ни каких-либо иных третьих лиц. Из повязанных и допрошенных не удалось выжать решительно ничего:

— Где взял?

— Нашёл.

— Врёшь.

— Пойдите и гляньте — там ещё есть.

Провалявшись в постели ещё с какое-то время, Дарина поднялась, раскрывая ставни, впуская в спальню свежую прохладу.

Взобравшись на подоконник, прислонившись к стеклу и подобрав под себя ноги, она так и сидела, в чём мать родила, продолжая смотреть на всё ещё спящие улицы родного города.

Серость и скука, жёлтая, болезненная тоска рассвета смешалась с пыльными водами харьковских дорог, всем своим видом крича о просьбе как можно более скорой смерти.

Нравилось ли это девушке? Едва ли. Она была вынуждена жить в этом могильнике хотя бы ещё какое-то время, пока у неё не будет достаточного количества денег, чтобы его покинуть. Слишком много вещей вокруг раздражали её. Наверное, только Оксана и ещё несколько человек были единственными приятными собеседниками в её окружении.

Девушка вздрогнула, тряхнула головой: внезапно ей показалось, будто над куполами Покровского монастыря что-то промелькнуло. То ли облака так удачно выстроились, то ли она слишком задумалась, но буквально на секунду она увидела до боли знакомые очертания небесного замка, рождённого в её снах. Величественный и огромный, островерхими пиками-башнями он сиял в облачном ореоле невозможно-ярким, неземным светом, озаряя мир далёкими отзвуками колоколов ветхой часовни.

Видение прошло так же неожиданно, как и явилось — всего миг, и облака снова стали косматыми синими кудрями, а небеса обрели привычный жёлто-лиловый оттенок пробуждающейся чумы.

Дарина закрыла глаза, пытаясь успокоиться, отогнать наваждение. Но образ реющей на горизонте твердыни всё никак не желал покидать сознание, маячил навязчивой тенью на фоне безмятежной серости городских крыш.

Девушка покачала головой, достала новую сигарету, выдохнула дым: нужно успокоиться, привести мысли в порядок. Только глюков с утра пораньше ей не хватало: ещё целый день предстоит, полный овощей, растений и прочей живности её личного дендрария, именуемого дискуссионным клубом.

Изначально его создавали для обсуждения трудоустройства и мероприятий, направленных на будущую здоровую жизнь: турпоходы, вечера искусства, открытые лекции, помощь в адаптации приёмных детей в семьях.

На встречах на повестку дня выбирался ряд животрепещущих тем, и общим голосованием поднимали наиболее интересную из них. Среди собравшихся назначался председатель, который готовил теоретическую составляющую лекции, а потом каждый высказывал своё мнение по вопросу. Стабильно эти занятия посещала сама Дарина, пара её подруг и ещё несколько ребят, из тех, кто подавал хоть какие-то надежды, и чей круг интересов выходил за рамки обсуждений “+100500», «Гуф RIP» и прочих насущных тем.

Снова хотелось поговорить с Оксаной — сны девушки всё больше обретали оттенок кошмаров, становились куда более осознанными. К тому же на этом фоне участились перепады настроения, что ещё больше мешало сосредоточиться. Что куда опасней, могли вернуться панические атаки, от которых девушка пыталась исцелиться изначально.

Несмотря на классный секс с утра, сейчас, сидя на подоконнике и смотря в серый рассвет, Дарина томилась самой настоящей смертельной тоской, тоской от всего — и такой же безмерной усталостью. Как-то резко всё постыло, показалось обыденным и пустым — чего раньше она за собой не замечала. Вернее, не так часто, не с такой силой. И самое паскудное, сама она не находила объяснения этим скачкам. Что до Оксаны — та обещала сводить её на приём к психотерапевту, если ситуация ухудшится и снова понадобятся колёса. А опять сидеть на транквилизаторах и антидепрессантах не хотелось — ей хватило того, что было два года назад после расставания с первым юношей.