Исповедь о женской тюрьме - читать онлайн книгу. Автор: Ирина Агапеева cтр.№ 40

Конечно, достоверной информации ни от кого добиться не удавалось, все это были слухи. Но от этого становилось еще страшней, ведь неизвестность пугала. В боксике нас собралось около десяти человек, все отправляющиеся днепропетровским поездом, кто куда. Как оказалось, в Днепродзержинск не ехал никто. Система этапирования вообще была странной. Ото всех тюрем осужденных свозили на транзитную тюрьму в Днепропетровск, а уж оттуда развозили в разные уголки страны. Исправительных колоний в нашей стране насчитывалось около ста пятидесяти. Где они все прятались? Наверное, путешествуя по городам и осматривая достопримечательности, никому не доводилось осматривать подобные места. Поэтому никто и не задумывается над тем, сколько их, что чуть ли не в каждом крупном городе страны есть колония. А сколько человек там томится? Страшно подумать. И что было бы, разрушь землетрясение эти стены?

С попутчицами мы познакомились быстро. Всем предстояла одна дорога, мы шутили и делились припасами. Нашлось среди нас и несколько женщин, отбывающих свое наказание не впервые. Они ехали в колонии строго режима. Ничем особенным эти женщины не отличались. Может, более суровые и измученные лица, разговор грубее, курят чаще. Зато они являлись кладезем информации.

Поезд отходил ночью, и до позднего вечера нас продержали в боксике. За эти часы мы с попутчицами сдружились, и поездка уже не казалась такой страшной. В то время я все время улыбалась, шутила и всем своим видом показывала, что мне море по колено. Девчонок заряжал мой боевой настрой. Казалось, что раз уж я со своими пятью годами не унываю, то чего жаловаться им, осужденным на два-три года? С сумками и тюками передвигались мы медленно, и хоть охранники постоянно пытались нас подгонять, мы не слушались. Чего их бояться, они нам были уже не указ. Так, хохоча и толкаясь, вышли в большое помещение. Называлось оно «конверт» (понятия не имею почему). Это было что-то типа огромного гаража, где нас ожидали машины — привычные всем воронки. Здесь уже находились и этапируемые мужчины-заключенные. Их было человек двадцать, но в таком огромном гараже мы выглядели двумя жалкими группками. Девчонки к этапу всегда старались прихорошиться: накраситься, одеться в самое лучшее. Мужчины выглядели устрашающе: какие-то потрепанные, нечесаные, со щетиной, многие бриты налысо. Самые настоящие зэки. Увидев нас, преступники воссияли, лица озарились улыбками. И куда только подевались страшные зэки? Когда никто уже не обращал внимания на охрану, было весело. Мы слали друг другу воздушные поцелуи и признавались в вечной любви.

В углу находилось сооружение вроде трибуны. Один из охранников (позже я узнала, что это начальник этапа) взобрался на трибуну и стал называть нас по фамилиям. Надо было выйти и отчитаться: назвать имя, отчество, статью и срок, на который осудили. Как и раньше, моя фамилия и статья сделали свое дело — вызвали гул одобрения и поддержки.

— Ируха, держись, мы за тебя!

— Все будет хорошо!

— Ты молодец! Мы тебя любим!

А я махала им рукой и чувствовала в тот момент себя счастливой. Совсем незнакомые люди становились в таких условиях близкими, мы все ощущали себя чем-то единым.

Потом, наконец, нас повезли на вокзал. К новой жизни, к новому дому.

Вечерний вокзал у любого вызывает бурю эмоций. Стояло лето, вечер приносил успокоение изнуренному жарой организму. А вокзал летом, весь в огнях, был очень красив. Конечно, мы не вышагивали по главной вокзальной площади, направляясь к поезду. Машины с заключенными подвозили к отдельно стоящему в отдалении вагону и пересаживали людей в этот вагон как можно скорей. Это был обычный вагон, только на купе вместо дверей — решетки. Женщин на этом этапе было человек десять, и всех заперли в одном купе. Мы расселись рядками на нижних полках и ждали отправления.

В какой-то момент вагон двинулся, но это еще не было началом путешествия. Наш вагон прицепили к остальному составу и подвезли теперь к перрону. Вот это была удача — наше «купе» оказалось прямо напротив центральной лестницы, на первом пути. На платформе было много людей, горели огни, то и дело звучали объявления о поездах — красивая ночная жизнь вокзала. Она была такой далекой для нас и какой-то сказочной. Сочные краски лета, которые мы давным-давно не видели, зелень деревьев, девушки в красивых ярких летних платьях. Так хотелось смотреть на эту жизнь, вдыхать запах лета и вокзала, стать участником событий: пробежаться по ступенькам, купить билет в кассе, съесть хот-дог. Господи, как это просто — быть счастливым, имея свободу!

Мы кричали, привлекая внимание прохожих, махали им руками. Не знаю, какое впечатление производили со стороны наши крики. Думаю, что не очень-то благоприятное — целый вагон орущих зэчек. Наши мужчины вели себя намного спокойней.

Какой-то парень остановился напротив вагона и помахал нам. Конечно, его жест вызвал восторг и визг, девчонки все наперебой хотели с ним познакомиться.

— Вы чего-то хотите? — спросил, смеясь, парень.

— Мороженого! — закричали мы.

— Я сейчас, только никуда не уходите, — пошутил парень и убежал. А через несколько минут вернулся с пакетом мороженого. Он стоял и не знал, как же нам его передать, но начальник этапа, подойдя к окну, сказал:

— Давай, ухажер, — забрал мороженое у парня и отдал нам.

Оно было божественным! Самый простой белый пломбир и самый простой добрый поступок. Думаю, все девчонки до сих пор помнят того парня. Спасибо ему!

Объявили наш поезд, и он тронулся точно по расписанию под марш «Прощание Славянки» ^[12].

— Вы знаете, что этот марш был впервые напечатан и издан у нас в Симферополе? — спросила одна женщина.

Мы отрицательно покачали головами. Музыка была грустной и торжественной и на каждую произвела впечатление. Ведь мы отправлялись в неизвестность, как и люди на войну.

— Посвящается всем славянским женщинам. — Она покачала головой. — Вот так-то, девочки. Нам ведь посвящается. — И она запела, а весь вагон подхватил:

Песня закончилась, и в вагоне стало тихо. Ехать предстояло всю ночь, около семи часов. Торжественность ситуации утихомирила даже самых активных, монотонный стук колес звучал как колыбельная, и все ощутили усталость. Ведь целый день мы просидели в боксике, и хотя немного перекусили хлебом и салом, этого было недостаточно. Попросили у охраны воды, но нам отказали. Сказали, что утром в Днепропетровске нас ждут все удобства. Конечно, это был местный юмор, но никто уже не реагировал болезненно на подобное. Этим людям тоже приходилось быть суровыми, такая у них работа.