Белое братство - читать онлайн книгу. Автор: Элеонора Пахомова cтр.№ 37

Мирослав подошел ближе, так, чтобы видеть Ринпоче не со спины, а сбоку, остановился на почтительном расстоянии. Сегодня на его голове красовался другой убор, не каждодневная шапочка с помпонами, а специальная, очевидно, надетая по случаю ритуала. Головной убор походил на панаму с широкими полями, на передней части которой густой бахромой крепились длинные (почти до груди) нити, полностью скрывая лицо Ринпоче. Лама нараспев читал молитвы, слегка покачивая головой, отчего нити на панаме колыхались в ритме его движений. Левую руку он держал на уровне груди, беспрестанно щелкая пальцами, правая раскрытой ладонью была направлена вниз, будто указывая направление, в которое должны были уходить молитвы. Засмотревшись на ламу, Мирослав и не заметил, как за его плечом очутился Чоэпэл.

– Досточтимый Нима Ринпоче совершает ритуал подношения претам, голодным духам. Преты – души с плохой кармой, переродившиеся в одном из низших миров. Они постоянно страдают от нестерпимых голода и жажды. Ринпоче поет молитвы и подносит им воду, чтобы они могли напиться.

– А почему он прячет лицо? – спросил Погодин, поежившись от холода.

– Он прячет глаза, чтобы их блеск не отпугивал духов.

– Группа, подъем! – раздался со стороны лагеря громогласный клич Стрельникова.

Погодин обернулся на голос. Владимир Сергеевич стоял перед палаткой, потягиваясь. Он устремил вверх напряженные руки, словно отсылая привет Гэсеру – небесному всаднику, богу войны, который, по тибетским поверьям, обитает в доме из облаков и туманов, поверх горных вершин. По лицу Стрельникова можно было прочесть, что сегодня он в хорошем настроении, улыбались не только его губы, но и глаза. Широкая грудь, обтянутая красным свитером под распахнутой черной курткой, вздымалась в такт глубоким, жадным вдохам. Распоряжение, которое он выкрикнул, ничуть не считаясь с ритуалом Ринпоче, явно относилось к его «бойцам», которые, в отличие от стальных членов группы, пока не покинули свои «спальни». Сонные, один за другим, они стали появляться в округлых проемах палаток. Отличившийся вчера Семен, самый молодой в группе, вышел последним. Тогда-то Погодин и разглядел на его лице кровоподтек. Выглядел боец вяло и болезненно. Поскольку ребята Стрельникова держались особняком от остальных членов экспедиции, выдерживая субординацию, к которой, судя по всему, были приучены за время долгой работы с Владимиром Сергеевичем в Москве, Мирослав не успел познакомиться с ними близко.

– Ну что, оклемался, алкоголик? – обратился к Семену Стрельников.

– Извините, Владимир Сергеевич, бес попутал… – потупился тот.

– Да что ты? – Стрельников всплеснул руками, точно старушка у подъезда. – Прямо-таки бес? Ну ничего, сейчас наш лама всем здешним бесам кузькину мать-то покажет. Вишь, как старается…

К этому моменту Ринпоче уже завершал манипуляции. Вода в ведре, по-видимому, иссякла, поэтому лама снял свой головной убор, а ритуальные атрибуты – ведро и табурет – подхватили владельцы.

– Мистер Стрельников, – заговорил Чоэпэл, подойдя ближе к палаткам и указывая на Семена, – вы уверены, что ваш друг чувствует себя достаточно хорошо, чтобы продолжить путь? Возможно, нам стоит показать его врачу?

– То есть уйти с маршрута?

– Для того чтобы попасть в госпиталь, нам придется как минимум вернуться в Шигадзе, крупный город, который мы проехали вчера. Но если у вашего друга обнаружатся серьезные проблемы со здоровьем, которые не позволят ему продолжить путешествие в составе группы, тогда, возможно, я вынужден буду снять вас с маршрута в соответствии с правилами.

– Нет, в Шигадзе мы возвращаться не станем, – твердо заявил Владимир Сергеевич. – Я абсолютно уверен, что с моим другом все хорошо. Просто у него похмелье. Сейчас он плотно поест, поспит в дороге и к вечеру будет как новенький.

Он заглянул гиду в глаза и доверительно похлопал его по плечу.

– А что он пил? – поинтересовался Роднянский, закончивший фотосессию.

– Анатолий Степанович, ваша любознательность просто не имеет границ, – развеселился Стрельников. – Вот уж неудивительно, что вы до профессора доучились.

– И все же? – гнул свою линию Роднянский.

– Что пил, что пил… Ну, допустим, мой «Пьер Ферран», и что? Какая разница, нажрался и нажрался.

Профессор примолк, а остальные уже начали суетиться, готовясь к завтраку. Солнце поднималось выше, прогревая холодный после ночи воздух. Тучи пока не затянули весь небосвод, и над лагерем сиял яркий лазоревый островок в белой ряби одиночных облаков. Мирослав отметил, что больше не зябнет, наоборот, руки, лицо и даже грудь под кашемировым пуловером припекало. Он достал из кармана солнцезащитные очки, надел их и ощутил вибрацию над коленом правой ноги, там, в кармане походных брюк, лежал телефон. «Надо же, ловит», – удивился Погодин, вызволил аппарат и посмотрел на дисплей. Со вчерашнего дня ему пришло несколько сообщений в мессенджере, пара писем. Присев к импровизированному столу, на который уже выложили походный провиант, он погрузился в переписку.

– Мирослав, давай, налегай на пищу, а то досточтимый сейчас все схомячит, – поторопил Владимир Сергеевич.

Погодин оторвался от телефона, обвел быстрым взглядом сидевших вокруг. Ринпоче, действительно, демонстрировал завидный аппетит, уплетая за обе щеки сваренную на костре рисовую кашу, добавив в нее сухофруктов и орешков. Стрельников же свою порцию риса сдобрил сушеным мясом яка. Остальные тоже ели с удовольствием – долгое пребывание на свежем воздухе делало божественной любую еду. Только Семен без энтузиазма ковырял ложкой белую зернистую массу и профессор выглядел понуро, пережевывая банан, словно безвкусную траву. Мирослав принял от Владимира Сергеевича свою порцию. Он держал жестяную тарелку в одной руке, а второй продолжал возиться с телефоном. «Сейчас, еще пару секунд. Пока сеть ловит», – виновато проговорил он, намереваясь быстро пробежать глазами сводку свежих новостей.

– Российский самолет разбился, – не подумав, ляпнул он вслух через пару мгновений.

Эта новость безусловно была главной за прошедшие сутки, и Погодин озвучил ее машинально, решив, что другим русским участникам экспедиции тоже интересно быть в курсе событий, происходящих на родине. Но, поторопившись, он не учел того, что тема самолетов может быть болезненной для Владимира Сергеевича. А упоминание авиакатастрофы тем более. Ведь именно это событие ознаменовало крушение дела всей его жизни.

Стрельников замер.

– Чей? – спросил он бесцветным голосом, не поднимая от тарелки глаз, но и не прикасаясь к еде.

– Твоего бывшего конкурента.

– Жертвы?

– Около двухсот пятидесяти.

Владимир Сергеевич отставил свою тарелку, поднялся и сделал несколько шагов в сторону темного края неба. Стоя к лагерю спиной, он думал о чем-то своем. Поскольку Мирослав не видел в эти минуты его лица, сложно было угадать, какие именно чувства он переживает. Погодин вглядывался в его напряженную фигуру и злился на свою поспешность. Как его угораздило напомнить Стрельникову про болезненную тему? Надо же ему было так сплоховать. Человек убежал от своих проблем за десятки тысяч километров, к самому черту на рога, в надежде забыться и абстрагироваться. А он, Мирослав, сдуру взял и сказанул при нем про авиакатастрофу. Погодин спрятал телефон в карман, раздосадованный своей оплошностью. Есть расхотелось. Мысли его были заняты тем, что сейчас переживает Владимир Сергеевич, и он ждал, когда тот обернется и заверит его, что с ним все в порядке.