Белое братство - читать онлайн книгу. Автор: Элеонора Пахомова cтр.№ 35

– А чего они, Света, будут жать? Когда я приду и облапошу их? Оберу до нитки? А тебе, тебе их не жалко?

– Та-ак. Вот, значит, как мы заговорили? Жалостливый, значит, стал? То есть два года тебе их не было жалко, а теперь вдруг стало? Ну, чего молчишь? Припомнил от какой жизни тебя на эти подвиги потянуло?

– Легко тебе, Света, рассуждать, ты людей в упор не видишь. А если и смотришь на них, то куда-то мимо: на часы, телефоны, обувь, загар. А я их каждый день вижу, людей. И у тех, кто ко мне приходит, кроме как в глаза и посмотреть-то больше не на что. Потому как то, что помимо глаз, еще хуже. Точнее, жалостливее. Что у них, кроме глаз? Одежонка потрепанная, стоптанные ботинки? Сядут передо мной, руки трясутся, теребят какие-нибудь бумажки или фотографию покойника поглаживают. А сами взгляд мой ловят, да так ловят, что не отвертишься. Я ведь у них последние деньги забираю, а помощи от меня никакой. А они верят мне. Недавно тетка приезжала, я даже не запомнил из какого города, чудно́е название, далекое. Взмыленная вся, замученная. Волосы короткие торчат во все стороны, лицо морщинистое, обветренное, будто и не женское вовсе. А глаза женские, живые, измученные, слезятся. И мальчишка с ней, худой, забитый, тоже вытаращился на меня и затих в углу. У нее дочка в Москву на заработки поехала и четвертый месяц уже на связь не выходила, а мальчишка этот – дочкин сын. Вот она кредит и взяла, чтобы ко мне, мудаку, приехать, про дочку узнать. Двое суток в поезде, ночь на вокзале, двадцать пять тысяч в кассу. Они, похоже, масло сливочное на хлеб только по праздникам намазывают, а тут кредит взяли, чтобы ко мне приехать и послушать тот бред, который я на ходу сочиняю. Ну я и сочинил. Сочинил, что дочка живая и вернется с большими деньгами скоро. Тетка эта мне в ноги падала, а я, кажется, умер тогда. Но ничего, быстро ожил. Я же привычный, не первая и не последняя она такая у меня. Вот какая, Света, у меня работа. Не хочешь подменить? У тебя, уверен, отлично получится.

«Ого! – подумала Света. – Тут, похоже, нервным срывом дело пахнет. Как не ко времени. Действительно, на сегодня отменять приемы надо».

– Вадик, миленький, ну, может, ты и не врешь им вовсе. Может, ты правду им говоришь, просто сам не знаешь? Вон как с самолетом получилось – ты ляпнул наобум, а оказалось, что как в воду смотрел. Вдруг и правда дар у тебя и говоришь ты все не случайно? Может, вернулась дочка уже при деньгах?

Успенский метнул на Свету выразительный взгляд.

– С самолетом получилось, спорить не буду. Я сказал – он упал. А там, Света, был полный самолет глаз. Не часов, Света, не костюмов! Полный самолет глаз, понимаешь?

– Ну потерпи, миленький. А как, ты думал, деньги приходят? Зарабатывать их надо. Или ты хочешь как раньше?

– Я всю жизнь только и делаю, что терплю.

– Теперь хотя бы есть ради чего терпеть, а не как раньше – зазря.

Света снова протянула руку к его жидкой поросли. Успенский упрямо качнул головой в противоположную от нее сторону.

– Да что с тобой такое?

Голос ее выдал досаду. От несвойственного Успенскому поведения повеяло недобрым ветром на Светину мечту. Умозрительная картинка, которая так явственно стояла перед глазами этой ночью, тревожно колыхнулась, как мираж, грозя рассеяться.

– Думаю я, Света. Можно мне побыть одному?

– Можно. Только скажи о чем, и я уйду.

Успенский обреченно вздохнул.

– Хорошо. Я думаю о том, что вдруг там правда кто-то есть? – он воздел к потолку указательный палец и подкатил в том же направлении глаза, так что белки над нижними веками обозначились двумя полумесяцами, точно на иконах великомучеников.

Света тоже посмотрела в том же направлении. Надо бы потолок перетянуть, подумала, цвет какой-то неудачный. А вслух сказала:

– Понятно. Ты, главное не переутомляйся, тебе сейчас вредно. Да и силы надо поберечь. Сейчас самый ответственный этап.

С этими словами она наконец-то вышла, оставив его в покое. Что крылось за словами «ответственный этап», Вадим Сигизмундович узнал лишь ближе к вечеру, когда пытался тихой сапой пробраться к холодильнику. Весь день до его слуха доносились звуки ее голоса (из чего можно было заключить, что Света ведет оживленные телефонные переговоры) и, время от времени, топот в коридоре (что могло значить, что Света не находит себе места от каких-то сильных эмоций). Когда все затихло, Успенский решил, что она все же утомилась и отдыхает в одной из комнат. Он заглянул на кухню, но увидел расслабленную и довольную сожительницу, которая лениво полулежала на «уголке», водила пальцем по тачпаду и курила. Его появление вызвало в ней новый приступ оживления.

– Вадик, я все придумала! Завтра у тебя будет большая пресс-конференция. Готовься. Я решила не распыляться на эксклюзивные и прочие интервью, а ударить сразу по всем фронтам. Ну, ты рад?

– Безмерно.

Вадим Сигизмундович вздохнул, сделал себе два бутерброда с сыром и сладкого чая, подхватил снедь и вернулся к себе.