Белое братство - читать онлайн книгу. Автор: Элеонора Пахомова cтр.№ 33

Мирослав разместился в палатке вместе со Стрельниковым. Глядя на профиль Владимира Сергеевича, он думал о его сегодняшнем монологе, пытаясь сопоставить свежие впечатления с детскими и юношескими воспоминаниями. Довольно скоро Погодин почувствовал, как его сознание уносит в небытие волна дремоты. Но вдруг глаза его распахнулись, раньше, чем он успел осознать, что слышит громкие звуки, похожие на рыдания взахлеб, и пронзительный вой. Он выскочил из палатки, успев нащупать фонарь, сразу за ним метнулся Стрельников. Метрах в тридцати от места привала на пригорке луч фонаря выхватил фигуру человека, который то падал на колени, то пытался вставать и двигаться дальше вверх. Звуки, которые Мирослав принял за рыдания, теперь больше походили на истерический смех. Чуть поодаль от фигуры металась Алиса и отчаянно выла.

– Нажрался, сука, – процедил Стрельников, узнав одного из своих ребят, и побежал к нему.

– Наверное, это эйфория, вызванная горной болезнью, – услышал Погодин слабый голос Роднянского, донесшийся из-за левого плеча.

Вадим Сигизмундович с вечера лежал горячий, как паяльник и, похоже, бредил. «Это не я, не я…» – почти неразборчиво бормотал он в тяжелым забытьи и мотал головой, на которой белела влажная прохладная салфетка. «Конечно, не ты… Не ты», – шептала ему Света, одной рукой поглаживая его по впалой горячей щеке, а другой строча сообщения по всевозможным каналам связи с представителями СМИ. Она и сама чуть было не свалилась с недугом, обессилев от пережитых эмоций, но чувство долга превозмогло в ней слабость плоти. Выпив успокоительное, выкурив пару сигарет, Света мобилизовалась, взяла себя в руки. Упускать такой момент было нельзя.

Вчера, лежа на кушетке в салоне красоты, где давно и хорошо знакомая ей мастерица проводила привычную процедуру восковой эпиляции, Света чуть сознания не лишилась, когда на радио вдруг приостановилась трансляция веселых песен и сдержанный голос сообщил: «Срочная новость: потерпел крушение пассажирский самолет российской авиакомпании…, рейс…, Амстердам – Нижний Новгород. На борту авиалайнера находилось двести сорок пассажиров, преимущественно граждане Российской Федерации. Детали трагедии уточняются».

Как раз в это время Света все еще прокручивала в уме неудачный «выход» Успенского перед журналистами и посыпала пеплом амбициозные планы по масштабной пиар-кампании «пророка», запущенной так гладко. Мастерица ловкими движениями срывала полосы воска с ее ног и, пусть не сильная, но резкая боль, резонируя с грустными мыслями, становилась острее, раздражала. И вдруг эта новость! На мгновенье Свете показалось, что ее оглушили тяжелым предметом, – уши заложило, взор помутился. «Что? Что?» – вытянула она шею, поднимаясь и пытаясь приблизить лицо к мастерице, чтобы прочесть ответ по губам. «Что там сказали, по радио? Авиакатастрофа?» Мастерица растерялась от такой реакции, потом заволновалась: «Да… У тебя что, кто-то был на этом рейсе? Ох, Господи…» Она прикрыла ладонью рот, а Света уже соскочила с лежанки, натягивая юбку. Так она и выбежала из салона, не закончив процедуру. Метнулась было к машине, но поняла, что за руль в настолько взволнованном состоянии не сядет. Вышагивая по району на высоких каблуках около получаса, она ждала, когда эмоции растворятся в усталости, и лишь после этого завела двигатель, чтобы доехать до Успенского и передать ему весть.

Вадим Сигизмундович, как и следовало думать, сообразительностью блеснул не сразу. Вытаращил на Свету свои темные глазищи, заблеял про людей, погибших на борту. В общем, смазал весь эффект нечаянной радости, на который Света рассчитывала, чтобы разделить с ним то чувство, которое не помещалось лишь в ее груди. Пришлось ему втолковывать что к чему, объяснять, потряхивая за плечи, из-за чего первозданная радость, конечно, несколько пожухла, скукожилась, как сушеный чернослив. «Вадик, да я не про людей тебе говорю. Не в них же дело. Что ты завелся – «люди, люди»? Родственники они тебе, что ли? Ты пойми, сбылось твое пророчество! Сбы-лось! Ты вчера сказал, что сегодня самолет упадет, он взял – бумс! – и рухнул. Ты сказал – он упал. Понимаешь? Ты-ска-зал-он-упал! Доходит?» «Я сказал – он упал… Я сказал – он упал! Я сказал, а он – бумс…”, – начал повторять он на разные лады. «Именно, Вадик! Именно так. Получается, что ты у нас пророк настоящий, а не деланный!»

Успенский отстранил от себя Свету (которая всем своим немалым весом ерзала на его худых ногах) поднялся. Сначала он пересек комнату размашистым шагом по диагонали, потом прошествовал мимо окон, затем снова по диагонали в другой угол. Когда, по Светиным подсчетам, он исходил по квартире примерно метров двести, от ее радости осталась лишь косточка. В атмосфере угадывалось нечто тревожное. «Чего ты мечешься, Вадим? Что не так?», – раздраженно выкрикнула она в сторону коридора, из которого доносились отзвуки шаркающих шагов и невнятное бормотание. Успенский появился на пороге комнаты с воспаленным взглядом. «Устал я что-то, полежу немного», – сказал он и тут же увалился на диван, на котором до ее прихода дремал перед включенным телевизором, натянул до ушей плюшевый плед. Света дотронулась до его лица и поняла, что он весь горит. Жаропонижающее не действовало, но она решила дождаться утра, прежде чем обращаться к врачам.

Утром, к ее удивлению, Вадим Сигизмундович был уже в норме, температура спала, правда, лицо его казалось бледнее обычного. А еще с самого пробуждения он был совсем уж тих. Успенский и так не отличался разбитным характером, но в это утро Свете не удавалось вытянуть из него и двух связных слов, – он хмурился, тем самым выдавая напряженную мыслительную деятельность, и молчал. Проснувшись, он умылся, взял свой ноутбук и ушел в другую комнату, прикрыв за собой дверь. Света заглянула к нему осторожно, увидела, что он сидит за столом сосредоточенно глядя на монитор, и решила оставить его на время в покое. «Наверное, изучает информацию о крушении самолета, – догадалась она. – Ну Бог с ним, пусть изучает, это даже полезно. Мне в ближайшие часы он не нужен».

Она и в самом деле пока отлично справлялась без него. Запросы на комментарии о случившемся сыпались на ее телефон со вчерашнего вечера в виде звонков, смс, сообщений в мессенджере и по электронной почте. Они продолжали поступать и сейчас, когда Света нетерпеливо переминалась возле кофемашины, ожидая утреннюю порцию кофеина. Телефон на кухонном столе голосил на разные лады и суетливо подпрыгивал. И каждый сигнал, каждая мелодия отзывались в ней радостным возбуждением, которое хоть и было похоже на состояние абсолютно нечаянного счастья, но очень мешало собраться с мыслями. К работе хотелось приступить немедленно, так хотелось, что даже дрожали руки, и Света от греха спрятала ладони под мышки, обхватив себя под грудью, а для верности плотней прижала их предплечьями. По опыту она знала – сейчас нельзя поддаваться эйфории, чтобы не нарубить дров. Стратегически важные решения надо принимать на холодную голову. Сначала кофе, сигарета, потом все обдумать.

Журналисты подождут, это пойдет делу только на пользу. Ее временное молчание нагнетет ажиотаж, сделает Успенского в их глазах еще более желанным спикером. Вчера вечером она уже дала слабину от радости, хорошо хоть ничего конкретного никому пообещать не успела. Совпадение случайного пророчества и реальных событий взбудоражило не только всю «желтую прессу», но даже заинтересовало пару главных федеральных телеканалов. «Вот что значит попасть в струю», – шалея от удовольствия думала Света, и руки ее не слушались, когда она торопливо набирала ответные сообщения. Состояние Вадима Сигизмундовича, который полночи неспокойно елозил головой по подушке, то и дело скидывая охлаждающий компресс и шепча себе оправдания, конечно, вызывало опасения. Поглядывая на него в перерывах между перепиской, Света прикидывала, когда он придет в себя, и мысленно молилась, чтобы это случилось как можно скорее. К счастью, кто-то там на небе услышал ее мольбы.