Белое братство - читать онлайн книгу. Автор: Элеонора Пахомова cтр.№ 31

В середине двадцатого века китайские власти чуть было полностью не истребили в Тибете хищных птиц: кумая, белоголового сипа, ягнятника, пытаясь отучить местных жителей от обряда, который считали варварским. «Небесные похороны» строго запретили, но тибетцы все равно тайно проводили ритуалы. Более мелкие стервятники: вороны, галки и клушицы – не могли поглощать тела так же быстро, что сильно огорчало родственников умерших. После многочисленных просьб со стороны тибетских монахов и местного населения, китайское правительство все же пересмотрело свое решение. С 1974 года «Небесные похороны» снова стали официальным обрядом погребения в Тибете. Местные жители считают, что этот обряд хотя бы раз должен увидеть каждый смертный, чтобы осознать мимолетность и эфемерность жизни.

Стрельников опустил стекло на двери машины, рядом с которой сидел, и в салон порывисто ворвался холодный, колкий ветер. Несмотря на то, что на дворе было лето и временами солнце пекло нещадно, высокогорный ветер в любое время года был, по меньшей мере, прохладным. Ринпоче, тихонько сидевший на своем месте, маленький, укутанный в монашеское одеяние и похожий на красного Колобка, пошевелился, достал из заплечной сумы ярко-желтый лоскут. Лоскут оказался вязаной шапочкой с маковкой на макушке и прикрывающими уши закруглениями, с которых свисали помпоны. Он натянул забавную вещицу на свой не менее забавный череп и снова затих, по-прежнему улыбаясь той же улыбкой, которая всю дорогу не сходила с его лица.

– Возможно, стоит сообщить этому несчастному, что голову в его случае беречь уже поздно? – Владимир Сергеевич обернулся к сидящим в салоне, озирая их вопросительным взглядом.

– Он как раз-таки вполне счастливый, чего, без сомнения, и нам всем желает. Вам, Владимир Сергеевич, вероятно, в особенности, – взвился Роднянский на неуместную шутку.

Стрельников ничего не ответил, принял на сидении прежнее положение, периодически посматривая на ламу через зеркало заднего вида. Было понятно, что надолго оставить монаха в покое у него не получится, уж слишком часто его глаза мелькали в зеркальном прямоугольнике.

– Не могу понять, чего он все лыбится? – не выдержав, опять заговорил он через какое-то время и вновь посмотрел через плечо на ламу, потом на Роднянского. – У него что, столбняк?

– Владимир Сергеевич, вы не хуже моего знаете, почему он, как вы выражаетесь, «лыбится». Потому что он буддийский лама, Ринпоче, человек близкий просветлению. Его, в отличие от вас, в этой жизни все устраивает в любых ее проявлениях. И перестаньте задавать мне дурацкие вопросы, меня и так укачивает, – Все это профессор проговорил с брюзгливой стариковской интонацией и смежил свои морщинистые веки, как бы давая понять, что просит его больше не беспокоить.

– А я не могу понять, зачем ты согласился взять его с собой, если он тебя так бесит? – спросил Мирослав немного резко, обращаясь к Стрельникову.

Он, конечно, понимал, что у Владимира Сергеевича трудный период в жизни, но необоснованные нападки на ни в чем не повинного блаженного казались ему неуместными и грубыми, вызывая эмоциональный дискомфорт и нарушая внутреннюю гармонию, которую он с удовольствием ощущал в себе, любуясь пейзажами за окном.

– Это, вероятно, потому, что Владимир Сергеевич решил проверить одну теорию, – опередил Стрельникова с ответом Роднянский. – Согласно легендам, Шамбала далеко не единственное надежно сокрытое от людей заветное место среди гималайских гор. Древние тексты и предания изобилуют упоминаниями священных скрытых долин счастья и благоденствия. Одна из них – Кхембалунг. Найти путь в такие долины не легче, чем в Шамбалу. Согласно одному из путеводителей, авторство которого приписывают Падме Лингпа*, в группу, которой суждено найти вход в Кхембалунг, должны входить: потомок злого царя, врач, астролог, йоги, буддийские монахи и бонский жрец. Правда, там еще фигурировали семь юношей и семь девушек, но их роль вероятней всего статистская – возделывать земли и размножаться после обустройства в долине, поэтому можно и без них обойтись. Остальные нужны, чтобы совершить ритуалы, призванные умилостивить и подчинить разных божеств, охраняющих доступы к священному месту. Владимир Сергеевич наверняка решил, что присутствие в группе буддийского ламы может умаслить каких-нибудь местных духов. Ну вдруг? Мало ли. Сам-то он, надо полагать, бонский жрец, меня с натяжкой можно записать в астрологи, наш гид вполне может владеть знаниями тибетской медицины. А вы, Мирослав, не потомок злого царя, случайно? – в голосе профессора послышалась ирония.

– Как знать, Анатолий Степанович, как знать… – смягчился Погодин, перебирая в памяти родословную матери.

– Ну вы прямо Вольф Мессинг, профессор! – делано восхитился Стрельников.

– В моем случае не нужно быть телепатом, чтобы читать ваши мысли, Владимир Сергеевич. Я сам вас консультировал и…

Роднянский, по-видимому, собирался еще что-то добавить, сделав глубокий вдох, но тут в салоне зазвучал певучий голос монаха, и профессор притих. Лама, к удивлению, заговорил по-английски, иногда используя в речи тибетские словечки, которые профессор переводил без особого труда.

– Вы такие смешные, – констатировал Ринпоче как будто с удовольствием, по крайней мере, улыбка на его лице по-прежнему семафорила необъяснимой радостью. – Вы ссоритесь, потому что наделяете явления, да и саму жизнь, важностью. Но если бы вы могли осознать хоть на минуту, что в вашей жизни нет никакой важности и значимости, то и ссорится вам стало бы не из-за чего. Я слышал, что в вашей речи прозвучало слово «Шамбала». Вы ищите Шамбалу? Зачем?

– Достопочтенный Ринпоче интересуется, зачем вам Шамбала, Владимир Сергеевич? – услужливо перевел профессор.

– Надо! – огрызнулся Стрельников.

– Я знаю, что люди из Европы и других континентов желают найти Шамбалу, чтобы обрести власть над миром и даже вечную жизнь. Нам, буддистам это кажется смешным и нелепым. Мы считаем вечную жизнь наказанием, а не наградой. Для нас высшее благо – это выход из колеса Сансары, то есть выход из цепи перерождений, иначе говоря, возможность больше не рождаться в земном воплощении и не нести тяжелого бремени кармы. Всякая земная жизнь для неосознанных существ связанна с множеством страданий, потому что они томимы желаниями. Особенно люди. Большая часть людей ошибочно принимают свою жизнь как единственную и драгоценную. А потому в этой жизни они желают для себя всего самого лучшего и сильно страдают, если чего-то лишены: денег, роскоши, положения, удовольствий, любви. Они стремятся изведать всего самого лучшего, как в последний раз. Но если бы они осознавали, что это их воплощение не первое и не последнее, а, например, пятисотое из тысячи, разве имело бы для них важность – есть ли у них в этом воплощении, к примеру, роскошный дом или они живут в лачуге? Ведь за такое количество жизней успеешь изведать всего. А власть? Зачем вам власть, если нет более страшного испытания для кармы, чем ответственность за тысячи или миллионы живых существ?

– А сами вы, буддисты, разве не грезите о Шамбале? – процедил Владимир Сергеевич.

– Для буддистов Шамбала – это страна, в которой хранится высшее знание, помогающее достичь полного просветления и прервать цепь перерождений. Мы ищем ее только за этим. И мы верим, что открыться она может лишь тому, чья осознанность настолько высока, что он способен принять и понять великое учение, а иначе он просто не сможет воспользоваться благостью этого сокровища. Это все равно как алмаз случайно окажется под ногами человека, который ничего не смыслит в камнях, тогда он примет его за кусок стекла и пройдет мимо. Для того чтобы постичь знание, которое хранит Шамбала, не обязательно побывать в этой стране, его можно открыть в самом себе, если осознанность человека в текущем воплощении позволяет ему это сделать.