Белое братство - читать онлайн книгу. Автор: Элеонора Пахомова cтр.№ 40

Часть этих недоделок дышала на него атмосферой далекого времени, в котором он был прям, как стела, и с особой легкостью носил фетровую шляпу, а душе и мыслям его было так легко, что он беззаботно развлекался, выдумывая разные хитроумные приспособления, и часами корпел в поисках решений, как воплотить их в жизнь. Другая часть – хранила ощущение смутного периода, в котором Успенскому просто хотелось поменьше думать, анализировать происходящее, осознавать, потому что от этого с ним стали случаться панические атаки – он подолгу не мог заснуть, таращась невидящим взором в темноту. Мысли о том, что совсем скоро утро забрезжит узкой полоской света, которая быстро развернется в новый бессмысленный, но терзающий день, отдавалась в нем цепенящим, холодным и липким страхом. Были ночи, когда это жуткое оцепенение не позволяло ему сомкнуть глаз до утра; лежа, он наблюдал в окне появление зарницы, и лишь когда она раскидывалась так, чтобы полностью укрыть небо светлым полотном, Успенский немного успокаивался, просто потому, что неизбежное уже случилось. В те времена, он садился мастерить что-нибудь лишь с целью занять мысли, израсходовать лимит мозговой активности на текущий день. Укладываясь спать, он старательно продолжал думать об изобретениях, цепляясь за эти мысли, как за спасательный круг, который медленно дрейфует к тихому берегу сна. Теперь и те и другие чудо-начинания нет-нет обдавали его тончайшим, еле ощутимым шлейфом грусти. Она ощущалась не явно, не овладевала им целиком, а существовала лишь ненавязчивым фоном, но, когда Успенский замечал ее в себе, он понимал – причина ее в том, что большинство своих начинаний он так и не довел до конца, откладывая самое волнительное во всем процессе – момент завершения – на неопределенное и неясное «завтра». И что-то подсказывало ему, что так он поступал и со всеми остальными начинаниями в своей жизни.

Но в этот день, уединившись в своей комнате, он не обращал никакого внимание на обстановку, он вообще, казалось, ничего вокруг не видел. Новость о крушении самолета, которое ему каким-то чудом удалось напророчить с такой точностью, накануне повергла его в шок. Тем более, пророчество было страшным, кровавым. Конечно, он не ожидал, что случайно брошенная фраза может воплотиться в реальность. Да и как он мог ожидать подобных совпадений, если наверняка знал про себя, что никакой он не пророк, не предсказатель, не экстрасенс. Он даже чувствительной интуицией никогда не обладал. «Или… Обладал, но не догадывался об этом?..» – предположение вспыхнуло искрой и тут же погасло, как падающая звезда, увидев которую уже через секунду сомневаешься – не показалось ли. Новость о трагедии он воспринял так болезненно и остро еще и потому, что раньше подобные страшные события случались с кем-то другим и где-то далеко, а теперь произошедшее каким-то непостижимым образом было связано с ним самим. Связано так тесно, что Вадим Сигизмундович всем своим существом вдруг ощутил чудовищной силы вибрации этой беды, и психоэмоциональная перегрузка увлекла его в забытье.

Ночью жар, завладев его сознанием, заставил ум работать по удивительным, алогичным законам, выйти за границы привычного и осознанного. Всю ночь он был во власти красочных видений, вызывающих сильные реалистичные ощущения и даже вспышки озарений, за которые воспаленный ум цеплялся, пытаясь удержать их в сознании. Но проснувшись, Вадим Сигизмундович обнаружил, что не помнит ровным счетом ничего из того, что в лихорадке представало перед ним простым и ясным, а в жизни почему-то непостижимым. Еще не открыв глаза, он уже силился вспомнить логику яркого калейдоскопа бредовых прозрений, но быстро понял, что не в состоянии воссоздать в памяти замысловатый рисунок простых истин, чтобы запечатлеть его на более надежном носителе, чем трепещущая паутина сна. Витиеватые линии, как иней на стекле, быстро бледнели и таяли перед мысленным взором, стоило ему лишь подумать о том, чтобы рассмотреть их ближе. Единственная мысль, которую ему удалось пронести мимо строгих стражей границы сна и яви, заключалась в том, что ему, Вадиму Успенскому, случайно удалось нарваться на затерянный след некого знания, которое позволило ему заглянуть в будущее и неосознанно предвидеть трагедию. Возможно, с позиции холодного рассудка эта мысль могла показаться абсурдной, необоснованной. Мало ли на свете случайных совпадений? Но видоизмененному за ночь сознанию Успенского эта теорема виделась доказанной. А еще в его уме отпечатались слова Светы, которые она так настойчиво пыталась вбить ему в голову, перед тем, как он провалился в забытье: «Ты сказал – он упал… Получается, ты пророк настоящий, а не деланный».

И вот, утром, поплотней притворив за Светой дверь, он озадачился тем, чтобы понять, что за знание навело его на волну прозрения и как с ним разобраться. Он точно помнил, что началось все с Ванги, с ее пророчеств о Белом братстве. Потом Света принесла ему в тюрьму книгу «Ванга. Пророчества болгарской целительницы» – толстенный том в твердой обложке. От скуки Успенский листал страницы тонкой, но хрусткой бумаги, местами читая, местами пропуская текст. Из этого фолианта, который тогда казался ему сомнительным развлечением, он почерпнул, что, помимо прочего, Ванга пророчила конец света, который будет сопровождаться всемирным потопом, а произойдет он в начале XXI века оттого, что огромное космическое тело прилетит на Землю и ударится о воды. Еще он запомнил, что она говорила про Сирию: «Сирия рухнет к ногам победителя, но победитель окажется не тот». Еще у нее было что-то про Атлантиду. А еще: «После конца света спасутся лишь те, кто избавится от злобы и зависти, кто сможет стать другим».

Теперь Успенский был намерен разобраться со всем этим, сплести все ниточки воедино, чтобы постичь их смысл. Рядом с включенным ноутбуком, который стоял перед ним на столе, он положил ту самую книгу, которую читал в тюрьме. Пророчества Ванги казались обрывочными и туманными. Провидица ничего не поясняла, лишь сыпала образными фразами. Успенский решил пролистать те главы, которые уже читал, чтобы попробовать найти зацепки, которые помогут разобраться в предсказаниях.

В главе об Атлантиде, «цивилизации, существовавшей гораздо раньше нашей», было упомянуто, что высказывания болгарской пророчицы о мифическом материке, населенном атлантами или лемурийцами, тесно переплетаются с трудами Николая и Елены Рерихов, а также Елены Блаватской. «Конечно, самая подробная информация о цивилизации атлантов была дана миру в учениях духовных учителей Шамбалы, представленных работами Е. П. Блаватской и Рерихов», – уяснил для себя Вадим Сигизмундович. «Какое знакомое слово „Шамбала“», – подумал он. И тут же всезнающий Интернет подсказал, что Шамбала – это и есть то самое место, где обитают Белые братья, которые, как сказала Ванга, протянут спасительные руки человечеству, взывающему из темноты пропасти. «Как интересно», – подумал Успенский и сам не заметил, как двинулся дальше, в самые дебри по тропинкам тайных знаний, легко доступных благодаря Интернету, крепко вцепившись в путеводную нить – Атлантиду. Она, в конце концов, вывела его к некому Гансу Гербигеру, автору доктрины вечного льда. В этой доктрине, пусть и весьма сомнительной с научной точки зрения (а в некотором смысле даже абсурдной), сошлось все: и гиганты, то есть атланты, и Атлантида, и неизбежный конец света, и причины его наступления, связанные с падением на Землю космического тела.