По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 309

Все четверо cыновей разъехались в разные стороны Ила, чтобы не упустить управления, обеспечить исполнение самых необходимых и срочных дел, наладить прерванные сообщения.

Угэдэй отправился в Китай, требующий постоянного догляда. Джучи и дружный с ним Чагатай направились в свои западные владения, к сартелам. Тулуй получил в свое распоряжение улус неподалеку от отца. Для всех них в последние несколько лет началась жизнь, полная хлопот и трудов, бесконечных разъездов. Что ж, ведь скоро им придется все взять в свои руки, так что пусть заранее начинают распоряжаться своим великим хозяйством сами, как умеют, как знают. У них есть все: богатые и самые разнообразные земли, трудолюбивые народы, Джасак, указывающий правильный путь Духа. Все заботы Ила он уже полностью, считай, переложил понемногу на плечи сыновей, только они сами этого еще не поняли до конца. Как только засомневаются в чем, так сразу же их выжидающие взгляды устремляются на отца. Отец же молчит, делая вид, что не замечает их затруднений. Если даже и знает ответ, не скажет. И ничего им не остается, как принимать меры по своему разумению.

С наступлением весенней оттепели с запада прибыли тайные соглядатаи Усунтая с весьма скверным известием о том, что Джучи заболел тяжелой болезнью, название которой вслух не произносится. В собственных же донесениях Джучи, которые он присылал дважды в месяц, ничего об этом не говорилось. И понятно, почему: он, не имеющий привычки жаловаться ни по какому поводу, тем более не стал бы сетовать на болезнь, а главное – тревожить отца с матерью. Не хотелось верить, но дурные вести редко когда бывают ложными. Оставалось лишь надеяться, что молодой организм подольше сможет бороться с болезнью и, с небесной помощью, одолеет ее…

Но все равно не смог выдержать неопределенности хан, вызвал Хубулая и отправил к сыну с особым заданием. Заодно поручил по пути завернуть в долину Сэргэнэ к югу от Самарканда, которую недавно выделили Барыласам, а точнее – к маленькой дочери Курбана, и разузнать, как живут люди там, какова обстановка.

Как только осел и подтаял снег, на земли тангутов двинули, не теряя времени, сборное войско, состоящее по одному тумэну от усунов, ойуратов и кыргызов. Хан сам отправился с ним, намереваясь на этот раз решить дело миром, без сражений и кровопролития, и остановился в низменной укромной степи, отправил послание вождю тангутов Илихэй-Бурхану:

«Илихэй-Бурхан! Когда-то, лет десять назад, мы с тобой тоже были в ссоре, но сумели поладить. И тогда ты дал мне слово стать моей бьющей рукой, лягающей ногой. Помня об этом, я обратился к тебе за помощью, когда отправлялся войной на сартелов, но ты помощи не дал. Более того, мне передали, что ты сказал: «Он что, хочет одолеть великую страну с помощью подаяний, с силами, выпрошенными у других? Пусть сидит на месте, раз нет сил…» А я лишь предупредил намерение владыки сартелов султана Мухаммета по пути в Китай заодно растоптать нас с тобой. И, конечно, вернулся с успехом, сокрушив великую силу султана благодаря только Божьему покровительству, а не собственной мощи. А теперь пришел спросить с тебя, Илихэй-Бурхан, свести наши счеты. Что ты на это скажешь? Что можешь мне сообщить? О чем просишь у меня? Земли у меня бескрайние, забот и ртов – много…»

Илихэй-Бурхан на этот раз выслушал послание Чингисхана, стоя на ногах. Потом начал оправдываться, как провинившийся подросток, что он никак не хотел оскорбить хана, и это, наверное, его неправильно поняли из-за неточного перевода… Но его перебил старый сегун, малоразумный и заносчивый Хампый-Ага:

– Ну, что ж, Чингисхан! Если ты действительно так велик, как рассказывают, то одолей нас в сражении. А победишь – получишь все наши богатства… Встретимся лицом к лицу у подножия горы Аласа!

Услышав подобное, монголы, конечно же, не стали сидеть и ждать, пока они соберутся на войну, подняли войско по тревоге и ускоренным маршем, не останавливаясь ни днем ни ночью, достигли горы Аласа. Более десятка тумэнов противника, состоящие в основном из пеших воинов, не успели даже подтянуться туда окончательно, собраться. Не дав им возможности объединиться, их рассекли на части и разбили, рассеяли по окрестностям. Хампыя-Ага, сбежавшего в горы, скоро поймали и казнили вместе с его ближайшим воинственным окружением…

А как красива была эта земля, на глазах оживающая под весенними лучами солнца! Местность находилась куда южнее их кочевки, и тепло здесь пришло раньше, снег давно стаял, и все краски казались особенно яркими, первая зелень особенно насыщенной. «Неужели это было мое последнее сражение?..» – с чем-то щемящим в груди подумал хан, тяжело переступая, обходя вместе со своим старым другом и ровесником Джэлмэ поле скоротечной битвы.

– Вот почему так получается всякий раз? – раздумчиво говорил хан, и в голосе его слышалась застарелая горечь. – Из-за самомнения одного-двух человек, подобных Хампыю-Аге, их дурного характера и гордыни истребляются сотни, а то и тысячи здоровых молодых людей, лучшая часть населения! И я ведь не требовал с них ничего особого, я лишь спросил, почему не выполнено обещанное, союзнический долг… А могли бы верой и правдой служить мне, нашему Илу. Нет, здесь лежат не столько их, сколько мои потери…

– Сдается мне, что это будет продолжаться вечно, многие века, – с отвращением сказал Джэлмэ. – Потому-то я и пришел к грустному выводу, что человек человека никогда не сможет понять по-настоящему. Никакая страшная беда не учит человека ничему… Всегда и на все смотрит он лишь со своей точки зрения, меняя ее так, как ему выгоднее в этот момент, как ему удобнее сейчас. А о последствиях не думает, не умеет. Зачем вот Хампый-Ага решил сопротивляться людям, покорившим государства несравненно более могущественные? Он что, вправду на что-то надеялся, дурак? Теперь и не спросишь…

– Ну, с глупцов какой спрос… Весь вопрос, на кого падает истинная вина, грех за все это…

– Это, наверное, знают только Вышние, – удивленно глянул на него Джэлмэ: разговоры о какой-то вине, о грехе в отношении войны раньше никогда еще не заходили. – А здесь, на земле, бытует лишь обычное стремление оговорить другого, врага, желание переложить ответственность за всё на чужие плечи.

– Несомненно, местные жители во всем обвиняют нас. На их взгляд, мы нагрянули со стороны без всякой причины и разрушили их мирную спокойную жизнь, они-то никого не трогали. А никогда никого не защитивший и ничего не завоевавший старый дурак Хампый-Ага, накликавший на свой народ эту беду, прослывет героем, павшим в битве за родную землю в борьбе с врагом. Для них все равно, что святой батыр…

– Как говорил почтенный старец Чанг-Чун, все мы на этой земле заблудились, и весь корень бед наших лежит в способности людей познать не полную истину, а только часть ее. И потому все у нас строится на предположениях, на взаимном подозрении, вражде…

– Да… – Хан совсем помрачнел. – Почти всегда причиной великой беды становится совершенная мелочь, то, что кто-то кого-то неправильно понял… Как мы с тем же султаном. Подумаю об этом – и горечь заливает горло, и душа томится. И теперь вот, заканчивая свой путь земной… Да-да, не возражай, не крути головой, этим ничего не отменишь… Теперь оглядываюсь назад и поражаюсь, сколько же ошибок мной было допущено, сколько неправедных деяний совершено, преступлений. Разрушено то, что должно было бы уцелеть, и столько светлых жизней оборвано, каким бы жить и цвесть… Но кто будет держать ответ за все это? Неужели одни мы? А те, кто довел нас до этого, стал причиной нашего отпора, неужели останутся в тени? Ведь что они творили с людьми в своих владениях, как измывались над народами своими – а теперь они пострадавшие, а мы завоеватели, убийцы, разрушители… Впрочем, не оправдываюсь, все мы друг друга стоим