По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 308

– Добро и зло… Святое деяние и Грех. Но сложно разобрать, что есть грех, а что святое. Оба понятия переплетены, словно две нити тонкой витой волосяной веревки из светлых и темных конских волос. Потому и сомневаешься на каждом шагу, все приходит к тебе с мучениями, сомнениями. Только тот выбирает правильный путь, кто много раздумывает.

– Но это так трудно, так изнурительно…

– Выбирать всегда сложно. Потому что многое не открыто.

– В жизни много непонятного. Сколько бы не силился, осмысливая, обдумывая, невозможно достичь конца, истинного начала.

– Это бесполезно… – сказал вдруг Чанг-Чун и опять посмотрел на хана испытующим и пристальным взглядом. – Невозможно постичь Божий промысел, понять это и даже предположить, из каких соображений и с какой целью он создал этот мир, солнце и луну, животных всяких и род человеческий? Только ему одному это ведомо. Сколько ни изучай – многое нам не открывается, видимо, и не будет открыто. Так что нам не дано понять и постичь многое.

– Но как же… Значит, сколько бы человечество не накапливало знаний, опыта, оно не сможет развиваться… Неужели мы так и будем кружить, как заблудившиеся дети?

За эти прошедшие четыре года Чанг-Чун стал для него словно второй половиной. Стоит в чем-то засомневаться, сразу вспоминает почтенного старца, пытается разгадать тайну загадочных слов. В самые решающие моменты во сне разговаривает с ним, совсем как наяву. Но сон, который он видел несколько дней назад, поселил в душе смятение.

Ему кажется, будто его будит Мухулай:

– Тэмучин, вставай, приехал сам Чанг-Чун. Нельзя заставлять так долго ждать почтенного старца.

– Но как же так?! Как старик успел обернуться за столь короткое время, ведь места-то не ближние?! – сев рывком на постели, спрашивает хан.

– Нужда заставила, вот и пришел, – откуда-то из темноты раздается звонкий голос Чанг-Чуна. – Ну, давай, собирайся. Нам с тобой велели вместе отправляться, спутники мы с тобой…

– О, это хорошо! – Хан отвечает без всяких раздумий, словно ему заранее известен предстоящий путь. – А когда отправляемся?

– Завтра…

Странный сон… Чанг-Чун тот старец, что просто так во сне являться не будет. О многом говорит и то, что в качестве тэнгсика с ним прибыл Мухулай, умерший в прошлом году. Только одно может быть толкование у этого сна: «Велели вместе отправляться…», «завтра»… Значит, на следующий год? Получается, так. Значит, так было предназначено Господом Богом еще до его появления в этом мире в облике человеческом. Только несчастный человек проживает свою жизнь в мучительных сомнениях, не зная, не умея угадать, какая же ему уготована судьба, в чем истинное его предназначение. Многое для него не открыто. Только может догадываться, предполагать, толковать о невидимом с помощью вот таких снов…. Иногда верно, но в основном – все мимо…

Что делать… Завтра – значит, завтра.

Мысли о завтрашнем его последнем путешествии, о предстоящем прощании со средним миром приходят к нему обязательно с мыслями о будущем Ила. Поразительно, но мысли о женах, детях, внуках стоят где-то чуть поодаль. Но это и правильно. Ведь их судьбы напрямую зависят от судьбы Ила. Чем дольше они сумеют сохранить целостность и благополучие своего Ила, тем надежнее и крепче будет основа жизни каждого из них. А многосторонние, часто меняющиеся жизненные вопросы Ила требуют своевременного понимания и решения.

Смогут ли понять это те, в чьих руках окажутся бразды правления Илом? Этого просто не может быть, чтобы они не поняли, что судьба каждого из них зависит от состояния их Ила…

На самом деле, после меня должен был получить в свои руки Ил Джучи. По своему уму, всесторонней подготовленности истинный правитель – он. Но его надменность, излишняя прямолинейность, а иногда и непримиримость перечеркивают все достоинства. Про Чагатая и говорить не приходится. Правитель должен быть гибким, неоднозначным. А этот – во всех отношениях ограниченный, наипосредственный середняк. В гневе он готов пойти на что угодно. Нет никакой такой черты, чем бы он превосходил других, разве только не будет ему равных в неумении думать о последствиях. Для него все или черное, или белое. Нет никаких полутонов. Невозможно ничего ему поручать. Куда бы ни приехал, обязательно получается скандал или бунт. Но сам никак не хочет в этом признаваться. Попытаешься поговорить, так получается, что все плохи, кроме него.

Хан не может сказать, что полностью уверен в Угэдэе, которого прочит после себя ханом, но ничего поделать не может. Младший сын еще слишком молод и уж больно к военному делу привержен. Каким бы важным не было значение войны, его доля в жизни Ила мала…. Про Угэдэя не скажешь, что в чем-то он исключительно ярок, зато развит разносторонне, ко всему имеет способности. Очень нравится людям его приветливый, добрый нрав. К тому же умеет любого смутьяна уговорить, найти с ним общий язык.

Ох… Как они будут распоряжаться в будущем? А вдруг они рассорятся все, от них и такого можно ждать. И ведь не сможешь вскочить, чтобы вмешаться.

Долго не мог выпасть снег к концу года Рыжей Собаки ^[45], и земля замерзла голой, неприглядной. Степняки не любят такие зимы, называя их «черными хапсыырами», когда больше обыкновенного мерзнут и скот, и люди, и сама беззащитная земля.

Но пришел конец и «черным морозам». К встрече года Льва, приснопамятного тысяча двести двадцать седьмого, повалил долгожданный и густой снег. Прерываясь ненадолго иногда, он шел почти целый месяц, и толщина его на равнине стала уже взрослому человеку едва ль не по пояс. И теперь пришла другая беда: перекрылись им все пути-дороги, прекратились всякие сообщения, а для людей и скота настала невиданно тяжелая зимовка, бескормица. И видней, чем когда-либо, стала уязвимость Ила со столь обширными, разбросанными на сотни кес землями, и сразу выявились все недостатки сети ямов, которая должна была поддерживать связь со всеми его уголками и окраинами.