По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 196

…Шла пора весенних охот, и все старались не упустить её. Провели несколько облав с широким захватом, и добыча в них была донельзя богатой. И у всех душа была на подъеме, всюду царил радостный дух.

Кехсэй-Сабарах по старинному обыкновению понуждал всех насушить как можно больше мясных припасов. Но у его сородичей к этому занятию большой охоты не было. Здесь уже отвыкли от привычного и необходимого в степи обычая делать большие запасы провианта, что требовало немалых усилий. Ленились, ведь и мучного печива, и мясного супа-шурпы здесь всем всегда хватало… Вот и не насушили почти ничего из добытого в облавах мясного обилия: оно казалось людям лишним. Когда на трапезе съестное в изобилии, всегда находится много едоков. Вот и стекались в гости к найманам более мелкие племена и роды со всех сторон, оголодавшие, истосковавшиеся по вкусу мяса.

Но была во всём том и своя добрая сторона.

Ведь разом изменили своё отношение к найманам местные малые племена, совсем недавно чуравшиеся их. Узнав, что Кучулук стал сегуном войска в иле кара-китаев, все теперь стремились примкнуть к найманам. И чем дальше разносилась эта весть, тем больше племён и родов селилось близ найманских владений.

Их вожди наперебой шли на поклон к Сабараху. Тот же удивлялся их переменчивости, помня, как в своё время он пускал в ход всё своё красноречие, убеждая их в пользе единения – без толку убеждая; возмущался, но выказывать недовольство считал бессмысленным. Он лишь выказывал свои сомнения и колебания, и то для виду: как более сильный, он мог теперь позволить себе это, чтобы приходящие к нему на поклон ощущали и осмысливали всю важность грядущего объединения, чтобы они осознавали свою ответственность за этот шаг.

Ведь и в самом деле: умножение рядов, увеличение сил – это и есть та цель, которую должно преследовать любое войско. Однако, как и во всём, тут тоже надо быть осмотрительным, не перегибать палку, но обернуть дело с наибольшей для себя пользой. Найти золотую середину…

Но как?

Если брать к себе всех подряд, кто ни пожелает, без разбору, то, конечно, численность войска возрастёт, но возрастёт и опасность: воинские ряды, за немалое время ставшие крепкими и плотными, могут ослабнуть, превратиться в рыхлую большую массу. А потому надо принимать в свои ряды новых людей разборчиво. Так, чтобы не поколебались устои воинства…

Наконец, необходимо отсекать от желающих присоединиться наиболее сомнительных, тех, в ком нет горячей верности общему делу. А ещё лучше – по примеру монголов из воинов присоединённых племён лучше всего создать отдельное «чёрное» войско. Испытать его поначалу в малых походах, закалить в небольших, местного значения боях – и лишь потом зачислить в главный строй, и то не гуртом, а отбирая каждого нукера отдельно…

Ведь теперь стало известно, что монголы строго соблюдают неукоснительную монолитность рядов главного войска. Потому и не берут туда не прошедших военную выучку, чтобы не разжижать ряды. А вот мы, думал Кехсэй-Сабарах, по-прежнему надеемся: «Авось научатся». По-прежнему берём в каждый десяток-арбан двух-трёх неопытных новичков, а то и половину арбана так обновляем… Что тут доброго ждать?

…Сабараху в эти летние дни на родине постоянно вспоминалось его житьё-бытьё у монголов. Казалось бы, человека, всю жизнь проведшего в походах и войнах, ничем уже не удивить, и научить его нечему, а вот монголам удалось и потрясти воображение Кехсэя, и кое-чему научить его. Ведь весь их «Джасак», свод уставов и законов, основан вроде бы на издревле известных и привычных обычаях и правилах жизни, а в то же время он удивительно нов. И сразу не разберёшься, в чём его новизна, однако она поразительно соответствует всему ходу народного бытия.

Потому-то, кто бы ни вступал в ряды монголов, он сразу же воспринимает весь уклад их жизни, беспрекословно ему подчиняется. Уж сколько народов и племён, сколько илов они под себя подмяли, а сколько-либо заметного сопротивления никто им не оказал. Татары, мэркиты – их давние соперники – и те покорны. Разве что тангуты и туматы попытались восстать, но их сопротивление было легко подавлено.

Есть тут над чем задуматься, много тут неясного…

Как бы там ни было, одно определённо: не считают себя присоединённые народы обиженными, обделёнными, порабощенными – живут они в полном согласии с монгольскими, что значит, и со своими исконными обычаями и порядками.

Размышлять над основательностью и внутренней точностью жизни монголов непросто, трудно, порой и мучительно… Прежде всего, человек ратного дела не может всему этому не позавидовать. А ещё – почему-то на душе становится тревожно и жутковато! Ибо веет от монголов глубинной, слепой и всесокрушающей мощью ледохода, такого, какие бывают на самых могучих реках, ледохода, который никто и ничто не сможет остановить…

Восстание тангутов, вспыхнувшее несколько лет назад, монголы почти играючи подавили в самом зародыше. А вослед уходящим мэркитам, войско которых равнялось целому тумэну, они пустили всего два мэгэна, две тысячи нукеров, но преследователи этим малым числом без особых усилий и жертв для себя разметали эту мэркитскую десятитысячную армию так, словно сражались с безрукими и безногими… Теперь же доходят слухи, что монголы уже завоёвывают Китай! Значит, и сюда, на Алтай могут повернуть. Ибо слишком уж окреп султан Хорезма Мухаммет, и завоевал все великие илы этой стороны аж до южного моря.

Тогда кара-китаи, и найманы с ними тоже, попадут меж двух огней. Окажутся в тисках двух могучих орд. А каждая из них столь хищна, что соседствовать с нею по-доброму вряд ли сколь-либо долго удастся…

Что же спасёт нас от кровожадных клыков? – спрашивал сам себя Кехсэй-Сабарах. И не находил ответа, не видел выхода. Надежда одна: хорошее, крепкое войско. Так было во все времена… Так что следует укреплять и усиливать свои воинские ряды. Только это остаётся, только это!

Из-за множества хлопот по войску Сабарах даже не ощущал лета.

Ведь ему теперь уже надобности не было ездить по дальним медвежьим углам и отыскивать становья прячущихся племён. Он почти всё лето не покидал своей ставки. Все изменилось: теперь к нему наперебой стремились вожди этих племён и родов, наслышанные о переменах.

И разговор с ними ведётся по-иному теперь. Их уже не надо уговаривать, находить с ними общий язык. Ныне Кехсэй, будучи уверенным в своей силе человеком, находясь на высоте положения, сам ставит им условия вступления в войско, сам назначает сроки либо заставляет подождать, побыть в неведении. И, лишь подержав их у дверей, он милостиво и словно бы без особого желания даёт согласие на их присоединение. Благосклонность свою им оказывает, словно высший дар…

А сам думает: как же всё быстро течёт и меняется в жизни!

Сколько падений и сколько взлётов довелось Кехсэй-Сабараху за его долгую жизнь испытать! И всякие мелкие людишки с крохотными умишками каждый раз меняли свое отношение к нему. В его глазах это высвечивало их истинный низкий облик. Может ли что-то путное получиться из человека с извращённой натурой? Нет, человек не должен метаться как заяц. Он должен оставаться стойким, верным себе и в падениях, и в лишениях: они и выковывают его мудрость, отливают золотой слиток опыта. Но выдержит ли Кучулук испытание властью?