По велению Чингисхана - читать онлайн книгу. Автор: Николай Лугинов cтр.№ 193

Вскоре послышались крики загонщиков, спускавшихся по крутому оврагу. Ожидавшие приготовили оружие и замерли, готовые встретить выбегающих из чащи животных. Низкие тёмные тучи затмили и без того завечеревшее небо.

«Слишком велик у них охват облавы, вот и припозднились, а скоро стемнеет. В сумерках ещё упустят добычу, не смогут в цель попасть», – затревожился Сюбетей.

В то время на землю упали первые крупные капли дождя. Нукеры накрыли шатровым пологом приготовленные для костров дрова, чтоб не отсырели. Но, к общей удаче, дождь стих, даже не намочив землю как следует. А окрепший ветер с востока стал разгонять тучи, и лучи заходящего солнца снова прошили их.

– Идут! – шепнула хотун, не отрывая взгляда с подножия горы. И действительно – в глуби оврага завиднелось стадо куланов, издали схожих с лошадьми. Выскочив на открытую местность, животные замерли, чутко вслушиваясь, а люди, стоявшие в засаде, тоже замерли, даже затаили дыхание.

Куланы постояли, навострив уши, и наконец рванулись вперёд, понеслись прямо на поджидавших их людей. Те, подпустив куланов на полсотни шагов, все разом начали стрельбу. Сразу же кувыркнулись через голову пять куланов, трое повернули обратно, но тут же рухнули под стрелами, а ещё двое, прорвавшись сквозь строй людей, чуть было не умчались в степь. Их достал стрелами Сюбетей.

– О, ещё олени идут! Как же они красивы…

– Не двигайтесь! – шёпотом предупредил Сюбетей ханскую дочь.

Из оврага показались шестеро пятнистых оленей, а за ними – ещё с десяток. И на этот раз им дали подойти поближе.

Но тут хотун почему-то вдруг помрачнела. С её лица улетучилось недавнее горячее оживление от удачной охоты, она молча отвернулась. Сюбетей почуял: ей жалко оленей, но она тщательно скрывает эту жалость, и потому он решил отвлечь её:

– Ну, охоте конец! Сейчас будут разделывать туши, так что не лучше ли нам поторопиться к месту ночлега?

Хотун молча кивнула. Они подъехали к суртам, поставленным на крутояре над речной излучиной… Добытое мясо уже было сварено и поджарено, вкусный запах щипал ноздри. Но хотун ужинать не пожелала. Отпустив служанок, она села на меховую подстилку перед костром. В раздумьях, ни слова не говоря, смотрела в огонь… Потом заговорила:

– Что ждёт нас впереди?.. Сколько себя помню, всегда – война. Все мои старшие, и отец, и братья – едва с одной войны вернутся, тут же на другую идут. И опять тревоги, опять ждём вестей с войны, и так всегда… Вот и сейчас конца войнам не видать.

– Это так… Я сам впервые оказался с отцом и старшими братьями на войне, едва мне семь лет стукнуло. Вот так с тех пор и воюю… – И Сюбетей пожал плечами, дивясь тому, какие слова говорит он ханской дочке. – Настолько привык к походам, что кажется: иной жизни и не бывает, да и не было никогда.

– Неужели можно привыкнуть к постоянным битвам, смертям и потерям?

– Можно… если нет в жизни ничего иного.

– Но ведь человеческому существу война должна быть противна! У человека – иное предназначение!

– Какое?

– Скот разводить, рожать и растить детей, жилища строить…

– О-о, было это: пытались предки наши вести такую жизнь, да им не дали. Вот и сейчас – не с той стороны, так с этой враги нагрянуть могут. Нагрянут – непременно скот угонят, а из людей кого не поубивают, так в рабство угонят на чужую сторону. Вот потому и пришлось нам стать народом-воином. Войну можно остановить только другой войной. Уговорами, словами ничего не добьёшься. Все видят: стоило нам объединить и крупные и малые племена в единый Ил – сразу же в Степи воцарился мир, спокойная жизнь пошла.

– Но с другими-то, с другими великими народами – всё равно идут постоянные войны. Вечно, что ли, так будет?

– Говорю, мы должны опережать врагов в нападении. Не опередим Алтан-Хана, он нам не даст мирно жить.

– Ладно, что гадать о дальнем будущем, но вот – положим, одолели мы Алтан-Хана. Так ведь есть ещё и сарацины под водительством Мухаммет-султана! А за ними – другие Илы. И когда же это кончится, когда перестанем воевать с теми, кого страшимся?!

– Когда? – переспросил Сюбетей, пораженный волнением и пронзительной тоской в голосе Алтынай. И ответил с горькой усмешкой:

– Предки наши, древние хунны и тюрки, говаривали так: пусть наша жизнь в боевом седле тяжка, пусть мы устали от непрестанных сражений, но зато наши потомки станут повелителями повелителей!

– Да… – Хотун грустно улыбнулась. – Думается только, что не позавидуешь личной жизни повелителей: тяжкая она, если не проклятая… И лишь те, кто этого не ведают, могут говорить об их славном грядущем…

Сюбетей был глубоко тронут столь мрачными мыслями юной девушки, делавшей лишь первые шаги по жизненному пути: она рассуждала, как старый мудрец, немало горя повидавший на своем веку. И высказался осторожно, подбирая слова:

– Скорее всего, говорили они, предки наши, не впрямую, а иносказательно: мол, наши потомки станут столь достойными людьми, что достойны будут и самыми великими народами управлять.

– Вряд ли… – не поддержала его хотун. – Править другим народом, всё решать за него – это же не стадом баранов управлять! Ведь любое дело, даже малое, успехом увенчается лишь тогда, когда ты ради него забываешь о себе и всего себя отдаёшь трудам, покуда из сил не выбьешься, так?

– Выходит, что так…

– Да не выходит, а именно так и не иначе!

– Вы сказали!.. – Сюбетей, привыкший к приказам, при этих резких и жёстко произнесённых словах собеседницы чуть было не вскочил на ноги, словно при получении приказа. Но вовремя спохватился и в смущении почесал затылок, не зная, как быть. А хотун усмехнулась:

– Ну вот… Даже такой тойон, такой высший военачальник – и то вместо раздумий готов вскочить и помчаться выполнять любой приказ!

– Так нас воспитывали с первых дней жизни…

– Пусть так. Но человек от животного чем отличается? У него есть свои собственные мысли, свои желания и стремления, свои мечты, и потому он с чем-то бывает согласен, а с чем-то нет. Вот что страшит меня: что надобно ради людей, ради своего Ила отказываться… от себя! Стало быть, превратиться в какое-то вьючное животное, без своего разумения и без личной воли своей! – так, с горячностью, словно споря с кем-то, выпаливала свои слова ханская дочь.

Сюбетею же эти слова были не только в диковинку – они казались ему крамолой. Что значит своё разумение? Своя личная воля? Правитель сказал – и всё тут! И всё в тебе должно быть нацелено лишь на одно – как можно скорей и точней выполнить его волю. И даже не задумываешься, по нраву ли тебе его приказ или нет. Тем более – верен он или ошибочен. Приказ должен быть выполнен без всяких раздумий! Иначе и не должно быть… Иначе что же получится, если каждый будет размышлять над сутью приказа? – ничего, кроме разброда, беспорядка во всём и неразберихи. А уж для воина такие сложные раздумья могут стать смертельно пагубными…