Музей воды. Венецианский дневник эпохи Твиттера - читать онлайн книгу. Автор: Дмитрий Бавильский cтр.№ 59

Как тогда…

То есть если ты уже попал в Венецию, то без Биеннале как бы не обойтись: не поставив галочку, станешь мучиться тем, что не увидел самого главного…

На самом деле этому ощущению обездоленности все равно за что цепляться – за очередную случившуюся на твоем пути закрытую церковь или иное какое проявление несамодостаточности.

Тщательнее надо с самим собой работать, Дима, тщательнее…

Все-таки для очистки совести и репортажности ради следует упомянуть некоторое из того, что понравилось.

Колокольный перезвон в павильоне Польши: звуковая инсталляция за закрытыми дверями – люди стоят у павильона и слушают оглушающие бум-бумы. Что внутри, не знаю, заходить не стал, побоялся за голову, но прикольно же.

В здании Израиля тебя встречает видео с диджеем, микширующим музычку – тыкс-тыкс-тыкс. Венесуэла расписала свои стены граффити и громко включила народную музыку. В одном из зальчиков процесс рисования граффити со словом «шок» засняли и превратили в мультик.

Дальше идешь по Виа Гарибальди на закат – в сторону Арсенала, где биеннального искусства ничуть не меньше, чем в Джардини. А может быть, даже и больше.

Самым затейливым тут вышел индонезийский зал, но его инсталляции описать невозможно: скульптурная, многофигурная и многосоставная инсталляция из традиционного искусства, мультипликационных образов и полнейшей инопланетности.

Египтяне выставили скульптуры, похожие на золоченые мумии, и отдельно от них стоящие саркофаги с окошками, в которых видны работающие компьютеры. И все это, разумеется, гораздо больше обычных человеческих размеров.

В румынском павильоне экспозицию заменил бесконечно длящийся перформанс трех танцоров, многозначительно импровизирующих, сидя на полу. На этом фоне экспозиции Украины и Азербайджана, кстати, выглядят весьма содержательно.

Честнее всех в Джардини поступили кураторы из Южной Кореи. К ним в павильон, переливающийся изнутри бензиновыми разводами всех оттенков, стоит терпеливая очередь.

Вас сначала разбивают на группы, затем выдают персональные номерки, заставляя подписать бумагу о том, что вы не подвержены клаустрофобии или приступам паники.

Затем наконец запускают, потребовав снять обувь.

Внутри зеркальный павильон с зеркалами и разноцветными отражающими поверхностями оказывается пуст. Все ждут своего сеанса, чтобы можно было зайти в таинственную комнату в самом углу выставочного центра. Но туда пускают тоже не сразу.

Вы маетесь и ждете, когда подойдет очередь; служитель переворачивает цифры на табло, отправляя за закрытую дверь по нескольку человек с талончиками, соответствующими номерам.

Всего-то на минуту. Но отчего-то томительно растягивающуюся. Снова ждете. Звучит тревожная суггестивная музыка.

Ожидание нагнетается. Без очереди пытается прорваться дама в инвалидном кресле, и ей в качестве исключения разрешают не разуваться.

Кто-то пришел с детьми (даже грудничками), все терпеливо ожидают, когда их вызовут, сидя на прозрачных зеркальных полах.

Инвалидная коляска выезжает с потрясенной дамой, которая настойчиво благодарит служителей за «предоставленную возможность».

Потом наконец ты подходишь к заветной двери, и тебя снова инструктируют, что можно делать, а чего нельзя.

Ну и запускают в кромешную темноту.

В тишину, когда слышно лишь шебуршание соседей и ничего более.

Так ты стоишь внутри абсолютного нуля, где ничего не происходит, затем дверь открывается и тебя выпускают. На свет.

Можно надевать ботинки, не глядя на тех, кто был с тобой рядом.

И на тех, кто терпеливо ждет своей очереди.

С одной стороны, это очень смешная пародия на всеобщую погоню за удовольствиями и экзотикой, но с другой – это же минута полного покоя, хотя бы ненадолго дающего возможность прийти в себя. Передохнуть.

Корейский павильон стоит на задах русского, рядом с японским, превозмогающим трагедию Фукусимы, и английским, в котором топят яхту Абрамовича, поят чаем и поджигают «субарбию».

Больше всех повезло Испании, Бельгии и Нидерландам: их выставки находятся у самого входа в Джардини, оттого-то они и запоминаются больше прочих. Точно они как бы вынесены в эпиграф и задают общее настроение всей Биеннале.

Испанский павильон забит грудой битого щебня. Большая, до потолка, куча строительного мусора, вокруг которой расположились кучки поменьше: стекла, дерева, песка, чего-то неопределенного – точнее уже не вспомнить.

В бельгийском – полумгла и от стены до стены лежит старое поваленное дерево со всеми своим корнями, ветками, странностями ствола с дуплами, преобразованное художницей в тело сказочного существа, похожего на дракона.

Из аннотации узнаешь, что на самом деле это не природный объект, но скульптура из воска.

А дальше ты входишь в павильон основной экспозиции, в которой понамешано всего и с избытком и которая перешибает вкус напрочь.

Из него примерно минут через сорок выходишь полностью пережеванным и утомленным, хотя это ведь только самое начало!

Скандинавы, как всегда, озабочены проблемами экологии. В латиноамериканском помещении на полу стоит инсталляция из приправ, из-за чего нос начинает щипать от куркумы и разных видов перца.

В зале Чили стоит большой бассейн с зеленой водой, из которой внезапно начинает подниматься дотошно исполненный макет садов Джардини со всеми национальными павильонами. Немного постояв над водой, все это богачество с деревьями и архитектурными излишествами вновь уходит под воду.

Впрочем, Чили, латиноамериканцы, Индонезия, Босния, Турция, Аргентина и много еще кого находятся уже в Арсенале.

Как и Литва, на территории которой раскачивается в разные стороны подвешенное к потолку длинное дерево.

На улице идет дождь, а у нас идет концерт.

Главный кураторский проект Арсенала и всей остальной Биеннале – «Энциклопедический дворец», собранный Массимилиано Джони с особым тщанием: проходных объектов здесь минимум, все со смыслом и значением, нарастающим от зала к залу.

Скульптуры становятся все предметнее, инсталляции – все заковыристее и остроумнее.

Другое дело, что залов этих – десятки. Мозг перестает воспринимать художественную и метафорически насыщенную информацию еще в садах, сюда доползаешь обескровленным и обезвоженным. Так что местный куст выставок (а есть ведь еще Грузия и Китай, все тот же Ватикан и рядышком с ним Аргентина, собственно итальянский павильон и пара-другая коммерческих выставок, связанных со стеклом и чем-то, чем-то еще) придавливает восприятие мраморной плитой.