В палаццо Лабиа
В палаццо Эмо-Дьедо
И в Каза Фавретто
И в Ка’Фоскарини
И в Ка’Фоскари
И в Ка’Пезаро
И в Ка’д’Оро
Город струится, бликует, ликует, самостираясь
Каналы наррации ткут полотно рассуждений, кружева одиноких прогулок
Постоянно утыкающихся в тупики очередного театрального закулисья
В полость средневековой кости
В пазухи вечного тыла
В пустынные кампо с сундуками церквей, похожих на корабельные доки
На вагоностроительные заводы или же на загоны железнодорожных депо
Ловец не человеков, но вечности, живопись влечет знатоков и зевак, как убийцу влечет преступление
Гете лукавого
Скучного Байрона
Грозного Вагнера, Диккенса подслеповатого Браунинга и Рёскина с женами
Слепнущего Моне без жены
Шляпу Муратова
Бумаги Джеймса и Джойса
Пруста с ореховыми крошками под ногами на стертых ступенях Сан-Марко
Дягилева в обнимку со Шмаковым
Бродского с сигаретой во рту
Вайля, опоздавшего в Скуола Гранде деи Кармини
В Скуола Гранде ди Сан-Рокко
В Скуола Гранде ди Сан-Марко
В Скуола ди Сан-Джорджо дельи Скьявони
В Скуола Сан-Джованни Эвангелиста
Венеция физиологична, как любое ветеранское тело
Кровоподтеки, пигментные пятна, опять воспаленная носоглотка, вспухшие вены, вечный ангинный налет
Выдвижная челюсть моста Вздохов
Кружевные корсеты куполов церкви Сан-Марко
Небо истыкано шпилями и кампанилами, как подушка для игл
Пиками, посохами скульптурных святых, на крышах и скатах
Заговаривающих переменную облачность
Внезапно окаменевшую стихотворением
Пока не приходит закат
Затакт