1918: Очерки истории русской Гражданской войны - читать онлайн книгу. Автор: Арсений Зайцов cтр.№ 80

Вся эта публика наполнила Кантемировку шумом и скандалами. Семенов (командующий этой группой. – А. З.) начал водворять по уездам Воронежской губернии, только что очищенным казаками, земскую полицию старого режима со всеми ее недостатками – взятками и лихоимством…

Это так не согласовывалось с обещаниями атамана и его программой, так не соответствовало вожделениям населения, что возбудило общее неудовольствие, вылившееся местами в бунты, усмирять которые пришлось казакам…

В боевом отношении армия эта немногого стоила» ^[361].

Еще более резкий о ней отзыв дает исполнявший должность начальника штаба генерала Н. И. Иванова генерал Залесский ^[362].

«Формирования, – писал он, – шли медленным темпом, и к концу октября 1918 г. Южная армия едва насчитывала 9000 штыков. Это за четыре месяца формирований… К концу октября 1918 г. донские казаки уже принесли колоссальные жертвы в борьбе с большевиками, они не только очистили свою область от большевиков, но заняли значительную часть Воронежской губернии. Южная армия в борьбе этой еще не участвовала».

Во главе этой Южной армии стоял генерал Семенов. «Казаки несли большие потери, истощая последние силы, фронт их растягивался, нужна была поддержка. Генерал Гусельщиков неоднократно обращался к генералу Семенову, прося его начать наступление вдоль железной дороги Кантемировка – Лиски. Но генерал Семенов отказывал, ссылаясь на недостаток оружия и одежды». В конце концов Южная армия была передана в подчинение командующего Северо-Западным фронтом донских армий генерала Иванова (лишь однофамилец командующего Особой Южной армией генерала Н. И. Иванова), и только 7 ноября генерал Семенов со своей дивизией выступил на фронт. Объезжавший фронт Южной армии генерал Залесский в ноябре дает еще более безотрадную картину: «Все, что он видел, производило отрицательное впечатление – бестолковщины, вялости, кустарности и отсутствия твердой направляющей руки. К тому же вся организация шла неправильным путем: вместо того чтобы создать полк, потом бригаду, дивизию и т. д., идя от мелкой единицы к крупной, сразу создали много штабов и много кадров…

В результате всюду штабы, всюду учреждения, кадры новых формирований, а бойцов на фронте нет. На 3000 штыков, находящихся на фронте, имеются в тылу более 40 штабов, управлений и учреждений…

Неудивительно, что при этих условиях оказалось, что в Южной армии числится около 20 000 ртов, а на фронте она имеет только 3000 штыков» ^[363].

Немногим лучше обстояло дело в Саратовском и Астраханском корпусах. Вот как их описывает генерал Краснов: «Самозванный астраханский атаман, князь Тундутов, гордо именовавший себя другом императора Вильгельма, оказался пустым и недалеким человеком, готовым на всяческую интригу, и очень плохим организатором. Он играл роль не то царя, не то полубога у калмыков, то предлагал себя и всех калмыков в полное распоряжение атамана, носился с фантастическим проектом создания особого юго-восточного союза, возглавляемого «великим атаманом», то, напротив, грозил идти со своими калмыками против Донского Войска. Его калмыки были босы и оборванны, сидели на двухлетках и трехлетках, большинство не имело седел и оружия. Он был нестрашен и неопасен, но беспокойства и тревоги давал много. Астраханский «корпус» численностью около 3 тыс. пехоты и тысячи конных, несмотря на всю безалаберность управления, все-таки хорошо дрался и довольно крепко оборонял восточные степи за Манычем от бродячих шаек красной гвардии…

Саратовский корпус никак не мог вырасти больше бригады. Бригада эта, составленная преимущественно из крестьян и крепко их ненавидевшая, отлично дралась вместе с казаками на Царицынском, Камышинском и Балашовском направлениях» ^[364].

Для наступления в глубь России эта «русская» армия не годилась, не могла она дать и смену донцам. Вся эта затея распалась.

Однако основная идея генерала Краснова была верной. Дон был базой, на которой должна была формироваться общерусская армия, способная к решению общерусских задач. Задача Дона была прикрыть эти формирования. И Дон их прикрыл.

Причины неудачи лежали не в основном замысле, а в исполнении. Несочувствие Добровольческой армии этим формированиям ^[365] сразу поставило под вопрос возможность их осуществления. В общерусском масштабе авторитет Добровольческой армии стоял выше авторитета Донского атамана, и генерал Краснов не был в состоянии наперекор командованию Добровольческой армии создать русскую армию. Для решения общероссийских задач осенью 1918 г. нужно было согласие носительницы общерусской идеи – Добровольческой армии. Без соглашения с генералом Деникиным и даже вопреки ему формирование общерусской армии было не под силу генералу Деникину и было заранее обречено на неуспех. И это тем более что в связи с начавшимся с осени 1918 г. поражением Германии авторитет Добровольческой армии, верной союзникам, непрерывно рос, а авторитет Донского атамана, «связанного» с немцами, непрерывно падал.

Военное положение центральных держав после июльских и августовских неудач на французском фронте еще более ухудшилось к сентябрю, и 15-го прорыв союзниками между р. Вардаром и Черной на Салоникском фронте поставил их перед лицом неизбежной и близкой катастрофы. Салоникский прорыв предрешал отпадение Болгарии от коалиции и ставил на очередь угрозу Константинополю. Немцы вынуждены были прекратить посадку частей, предназначенных для оккупации Баку, и вновь стали снимать дивизии с русского фронта для создания нового, Балканского. В германской Ставке уже 13 августа на совещании в Спа впервые зародилась мысль о мире, а 28-го генерал Людендорф определенно потребовал от правительства предложения державам Согласия условий перемирия.

И вот в этих условиях заседавший с 28 августа донской круг должен был избрать атамана. Круг всячески оттягивал выборы, и на нем стала намечаться оппозиция генералу Краснову. Чем хуже становилось положение немцев на фронте, тем более, однако, они дорожили сохранением в районе оккупации расположенной к ним власти. Несомненно, только этим можно объяснить поразительное по политической близорукости письмо офицера для связи от германского главного командования на Дону майора фон Кохенгаузена генералу Краснову с целью понудить круг переизбрать его атаманом ^[366]. Удивительнее всего, однако, то, что это письмо в минуту начала развала германского фронта во Франции и после Салоникского прорыва все же не помешало переизбранию генерала Краснова. 26 сентября генерал Краснов был вновь избран донским атаманом 234 голосами из 338. Престиж немцев все еще стоял очень высоко, а авторитет генерала Краснова среди казаков был незыблем.