Больше мы не говорили, Крон довел до двери, сдал с рук на руки Первой и ушел. Я едва доплелась до комнаты и все же упала в кровать. Усталость навалилась каменной глыбой, не разрешая шевелиться, не давая думать, не позволяя плакать. И, наверное, так было даже лучше.
Утром ко мне пришла Веснушка. Без стука открыла дверь и просочилась внутрь.
– Зорана! – ахнула я. – Ты?!
– Я, – ответила девчонка, бухаясь ко мне на кровать. – Как ты тут, Виола?
Пожала плечами. После вчерашнего испытания и сна, больше похожего на обморок, меня знобило. Укутавшись в одеяло по самую шею, я предпочла бы лежать в одиночестве с открытыми глазами и рассматривать потолок, а не вести задушевные беседы. Впрочем, разве Зорана виновата в том, что мне плохо? Конечно, нет.
– Не особо, – все же ответила я. – Чувствую себя разбитой. А ты?
– Бывало и похуже, – одними губами улыбнулась она, после добавила. – Рада, что ты справилась с испытаниями.
Я кивнула.
– Взаимно.
Тишина. Больше и говорить не о чем. Не вспоминать же дни, когда мы числились обычными ми или о том времени, когда жили дома. Размышлять о новых испытаниях не хотелось. Ведь, как ни крути, испытания не сделали нас ближе, наоборот, отдалили. Коварный Мифил превратил Избранниц в соперниц, и ничего с этим сделать было нельзя.
– Пойдем, пройдемся, – встрепенулась вдруг Веснушка. – Иначе я сойду здесь с ума. Стены давят.
Она поежилась и затравленно глянула на меня.
– А можно? – спросила я неуверенно.
– Можно, узнавала у Четвертой. Выходить за главные ворота нельзя, а по коридорам кельи Верховного – пожалуйста.
– Хорошо, переоденусь только.
Впрочем, пришлось еще поесть. Первая принесла завтрак, удалилась по своим делам, спустя несколько минут пришла с подносом и Четвертая – служанка Зораны. Пока Веснушка ела, я переоделась. Платье особо не отличалось от снятого, но хоть было чистым.
Мы вышли из комнаты, я огляделась: коридор был пуст. Видно, другие Избранницы предпочли сидеть у себя либо уже разбрелись кто куда.
– Будут предложения? – спросила я Веснушку. – Куда пойдем?
– Прямо. Покажу тебе одно место.
Я ничего не ответила, пошла следом. Зорана хмурилась, сегодня неунывающая и жизнерадостная бывшая ми не была похожа на себя. Мы преодолели коридор, поднялись по лестнице на два этажа вверх, свернули налево. Сразу за дверью находился необычный зал: пустой, кажущийся бесконечным. Черные стены были густо исписаны фосфоресцирующими штрихами. Казалось, штрихи расположены хаотично, без какой-либо системы просто нагромождение линий.
– Иди сюда, – велела Зорана, останавливаясь возле противоположной стены.
Я послушно подошла ближе.
– Теперь гляди.
Нет, я ошиблась. Из линий вырисовывалось что-то, вернее, кто-то. Позже удалось понять, кто был изображен на стене, и это открытие мне совершенно не понравилось.
Светящаяся зеленым кобра с воинственно раскрытым капюшоном.
– Жутко? – спросила Зорана.
И я не смогла с ней не согласиться. Жутко до мурашек по коже и холодного пота.
– Интересно, зачем она здесь? Как думаешь?
– Даже не представляю, – ответила я.
Правда, для чего на черном камне нарисовали такую страсть. Кобр даже мелких боялись, слава о них бежала далеко за пределами их местообитания. А тут огромная светящаяся. Зеленоватые отсветы в темноте будто бы оживляли ее, казалось, капюшон подрагивал, с зубов капал яд.
Брр.
Я зажмурилась. Сразу стало легче, словно нарисованное существо тянуло из меня силы.
– Виола…, – подала голос Веснушка, заставив меня вздрогнуть от неожиданности. – Как думаешь, почему Око указало на нас?
– Не знаю.
– Ведь ни ты, ни я не отличаемся чем-то выдающимся. Я уже подарила жрецу свою невинность, не отличаюсь особым умом, ведь если бы была умной, не попала сюда. Да и ты не лучшая невеста для бога: слабая, добрая. Как с такой жить самому темному из богов?
– То только Темному и известно, – я против воли улыбнулась. Как бы то ни звучало, Зорана меня похвалила.
– Если бы так, – едва слышно добавила она.
– Что ты имеешь в виду?
– Пойдем дальше, а то мне не по себе здесь. Будто она смотрит, – Веснушка махнула в сторону светящейся кобры.
Я снова пожала плечами и двинулась следом.
Коридор вовсе не был бесконечным, как показалось вначале. Да широкий, да длинный, но он все же закончился очередной дверью, за которой начинался новый коридор. Столь же мрачный и холодный, как и предыдущий.
– Ты не объяснила, – я придержала за рукав Зорану.
Веснушка заозиралась, а потом подвинулась ближе и с жаром зашептала на ухо:
– Мне кажется, что вовсе не Бог выбирает Избранниц.
– Кто же тогда? – так же тихо спросила я.
– Смотри сама: все Избранницы молоды и симпатичны. Ни одной толстухи или рябой.
– Спорно, – покачала я головой. – Будь я богиней, вряд ли бы выбрала хромого и уродливого.
– Погоди, дослушай. Все Избранницы из новеньких ми. И…
Она на миг замолчала.
– Все Избранницы, так или иначе, привлекли внимание Верховного.
Я поежилась, безумные выводы Веснушки в чем-то мне были близки, но согласиться вот так просто не могла.
– Теперь понимаешь? – поторопила она.
– Не совсем.
– Ай, ну да ладно! В общем, я к чему разговор затеяла, хочу, чтобы ты постояла на страже, покараулила. Здесь недалеко.
– Что?! Зачем?!
– Да-да, – зачастила Зорана. – Пусть Четвертая и запретила приближаться к покоям Верховного, но мне очень надо. Да и страшно одной. Ты постоишь за дверью, а в случае чего постучишься и убежишь. Никто не заметит. Сможешь?
– Зачем он тебе? – похолодела я. – Он не такой, как все. Он опасен. Не лезь на рожон.
Веснушка нервно сдула прилипшую к лицу прядь.
– Он здесь главный, он многое может, он сумеет защитить. И он мужчина. А я не хочу к химерам, я слишком молода, чтобы умереть вот так… страшно.
Она молитвенно сложила руки перед грудью.
– Умоляю, Виола.
Я молчала.
– Мне некого больше просить. Тем более дверь – вон она, там за поворотом. Осталось дойти всего ничего. Одна я ни за что не решусь. Прошу, помоги!
В ее глазах застыли слезы, было видно Зорана и хочет идти, и боится. Боится Мифила, нашего шаткого положения, боится того, что хочет сделать, хочет предложить Верховному.