Еще раз и еще, мы кружили вокруг друг друга, танцевали, испытывая, изматывая, дожидаясь удобного момента. Змея бросилась вновь, целясь в морду, я чудом увернулась и впилась острыми зубами прямо ей в голову.
Темный зашипел, забился, ударяя мной обо все что можно: пол, стену, алтарь. Но я лишь крепче сжимала челюсть, прокусывая твердую кожу. И разжала зубы лишь тогда, когда змея конвульсивно дернулась и замерла.
Мангуст был удовлетворен и счастлив. Ярость уходила, мое человеческое сознание становилось главным. Миг, и острое зрение стало обычным, нос перестал ощущать змеиную вонь.
Подняться на ноги не сумела, так и лежала, глядя на неподвижное тело. Внезапно в душу стала заползать тревога. А как же Крон? Неужели и он погиб?
Но тут, словно отвечая на вопрос, тело змеи стало истощаться, пока не исчезло, не испарилось в воздухе. Вместо змеи, появилось человеческое.
– Крон, – прошептала, не веря своим глазам. – Крон.
Жрец зашевелился, застонал.
– Крон! – я поползла, преодолевая боль от ударов, что принял мангуст. – Крон, любимый!
Он открыл мутные глаза, некоторое время глядел, не видя, а потом улыбнулся. Родной знакомой улыбкой, от которой я расплакалась.
– Крон, – выла, размазывая слезы. – Ты вернулся! Спасибо, Всесветлая. Спасибо. Спасибо…
– Вернулся, – сказал он, поднимая меня на руки. – И больше никому тебя не отдам. Ни Богу, ни жрецу, ни обычному мужчине.
ЭПИЛОГ
Темный ушел, но его сила осталась у Крона. С ее помощью мы нашли выход из пещеры и вернулись в Обитель целыми и невредимыми. В черном городе жизнь шла своим чередом, никто нас не ждал: ни меня, ни Крона. Тем приятнее было увидеть лицо Мифила, когда мы без стука ворвались в молельный зал. Верховный замер с открытым ртом, песнь оборвалась.
– У тебя больше нет власти, – проговорил любимый, подходя к Мифилу. – У тебя больше нет жизни, что ты брал без спроса. У тебя больше нет времени, жрец. Уходи к своему богу.
Верховный отмер, сделал шаг вперед, но не дошел, закричал не своим голосом и стал стареть. Я видела, как скукоживалась кожа на его лице, как стремительно отцветали черные глаза, как седели волосы. Мифил сжимался, иссыхал, пока, наконец, не превратился в истлевший скелет.
– У тебя больше нет власти надо мной! – вскричал Крон, обращаясь к статуе Темного. – Ни надо мной, ни над ней!
А потом он повернулся ко мне.
– Я давно не видел солнца, любимая. Как думаешь, оно еще не забыло, как выгляжу?
Я всхлипнула, но нашла в себе силы ответить:
– Нет, никогда.
– Тогда пойдем, здесь нам делать больше нечего.
Конец