Собибор / Послесловие - читать онлайн книгу. Автор: Лев Симкин cтр.№ 26

Страница

Вениамин Каверин, Павел Антокольский

“Поляки были хуже немцев” – это неполиткорректное суждение услышал Ричард Рашке от Шломо Шмайзнера в завершение рассказа о том, как через несколько дней после восстания группа беглецов встретила в лесу польских партизан. Те их обыскали, отобрали золото и у Шломо его винтовку – ту самую. После начали стрелять в упор. 12 человек прошли испытание Собибором – и все для того лишь, чтобы погибнуть от руки соотечественников. Шломо притворился мертвым и только благодаря этому остался жив.

Сообщение, пришедшее в Хелм и Люблин с опозданием из-за выхода из строя телефонной линии, вызвало переполох в немецких штабах. Сначала боялись нападения бежавших евреев. Когда пришли в себя, по тревоге были подняты и посланы в преследование бежавших подразделения жандармерии и СС из Люблина, рота солдат и 150 вахманов (всего не менее 600 военнослужащих). Погоня началась на рассвете следующего дня. Интенсивно прочесывалась местность, с воздуха поиск вели несколько разведывательных самолетов, пытавшихся обнаружить бежавших в лесах и на полях.

Целью погони было не только уничтожить повстанцев, но и предупредить огласку сведений о массовых уничтожениях евреев в Собиборе. Вероятно, эта задача стояла и перед высокой комиссией, приехавшей в лагерь для инспекции сразу после восстания. Во всяком случае, решением этой комиссии Собибор был ликвидирован, весь персонал лагеря перевели в оккупированную Югославию, в Триест на самую опасную службу, какую смогли найти, – в антипартизанский батальон.

“После восстания немцы сожгли лагерь, вспахали землю, засадили ее капустой и картофелем. Картофельное или капустное поле, которое немцы развели здесь, чтобы скрыть следы своей чудовищной преступной работы, еще раз перекопано. Под ним найдены осколки человеческих костей, жалкие обломки лагерного быта, разрозненная обувь всех размеров и фасонов, множество бутылок с этикетками Варшавы, Праги, Берлина, детские молочные рожки и зубные протезы, еврейские молитвенники и польские романы, открытки с видами европейских городов, документы, фотографии, побуревший молитвенный талес рядом с трикотажной тряпкой, потерявшей цвет, консервные коробки и футляры от очков, детская кукла с вывороченными руками”.

Это очередная цитата из очерка Каверина и Антокольского. Правда, авторы умалчивают о том, что в 1944 году среди местных крестьян прошел слух о драгоценностях, закопанных евреями-узниками на территории лагеря. Сотни людей бросились в район Собибора и перекопали окрестные поля в поисках “жидовских сокровищ”. Томас Блатт в одном из писем Печерскому рассказывал, как побывал в Собиборе вскоре после прихода Красной армии: “Тогда все сровняли с землей, и трудно было разобраться в топографии. Видны были только ямки, вырытые на месте, где был крематорий и где закапывали и сжигали прах”.

То, что немцы начали облаву только утром следующего дня, позволило бежавшим выиграть время – за эти ночные часы они смогли удалиться от территории лагеря. Это вновь заслуга Александра Печерского, назначившего час восстания на конец дня в расчете на то, что поиски ночью не начнутся. Однако нужно не забывать, что линия фронта была далеко, а беглецов легко было отличить от местных крестьян. Так что можно считать большим успехом восстания, что столько людей сумело спастись. Сколько же их было?

Из сопоставления различных свидетельств получается, что в рабочей команде было 550 человек. Питер Блэк пишет, что 21 октября 1943 года “травники” участвовали в уничтожении 200 выживших после восстания в Собиборе. Это те, кто не смогли или не захотели бежать и были казнены вскоре после восстания. 280 узников вырвались с территории лагеря и достигли леса. 40 человек погибли от разрывов мин и пуль охраны. Со слов Френцеля, сказанных Блатту в 1984 году, он остановил разыскные операции, после того как 45 беглецов были пойманы, около 70 погибли в ходе восстания и на минных полях вокруг лагеря.

Осталось на свободе около полутора сотен беглецов. Что с ними стало? В течение недели после побега были схвачены и убиты карателями около 100. По некоторым данным, в убежищах и тайниках погибли – в основном от рук враждебно настроенного местного населения – 92 человека. Дожили до конца войны около 60 собиборских узников.

Спустя год после восстания в Собиборе восстали узники Освенцима-Биркенау, входившие в зондеркоманду. 7 октября 1944 года, использовав тайно привезенную взрывчатку, специальный отряд по сжиганию трупов уничтожил трех охранников и взорвал один из крематориев. Последовавший за тем побег нескольких сот заключенных закончился тем, что почти всех поймали и уничтожили. Восстание в Собиборе, как мы убедились, удалось подготовить лучше.

Бежавшие разделились на несколько групп. Группа, во главе которой стоял Печерский, насчитывала несколько десятков человек. Ночью к ней присоединилось еще некоторое количество беглецов, теперь их стало примерно 75 человек. На следующий день, 15 октября, они укрылись в небольшой роще возле железной дороги. Немецкие разведывательные самолеты кружили над самой рощей. Ясно было, что у такой большой группы нет никаких надежд ускользнуть от преследования.

Встала проблема, которую, как ни решай, – выйдет плохо: невозможно сохранить незамеченными в лесу несколько десятков человек. И Печерский принял решение: разделиться на малые группы. “Русские” будут пробираться к своим, “поляки” – выходить к партизанам или искать убежища по деревням. Но он даже не смог огласить это решение – ведь никто не нашел бы в себе мужества принять его и рассеяться по лесу спустя всего несколько часов после того, как они, вместе все подготовив, в назначенный день перебили эсэсовцев и обрели свободу. Печерскому пришлось просто бросить “поляков” и уйти с небольшой группой советских военнопленных, их было девять человек, среди них упоминавшиеся на этих страницах Александр Шубаев, Борис Цибульский, Аркадий Вайспапир, Алексей Вайцен.

“Поляки очень хорошо относились к нам, помогали всем, чем только могли, снабжали продуктами, сообщали нам, где стоят немецкие посты и как обходить их”, – сказано в книге Печерского, скорее всего, из цензурных соображений. О поляках, как и о других “демократах” (гражданах стран так называемой народной демократии), можно было говорить или хорошо, или ничего. На самом деле все обстояло с точностью до наоборот. Большая часть уцелевших ходила по деревням, беглецы просили хлеба, а чаще выменивали его на взятые из лагеря ценности. Евреям идти было некуда, они не могли раствориться среди местного населения. К тому же поляки были известны своим антисемитизмом, не случайно именно в Польше немцы устроили лагеря смерти.

“Мы жили среди поляков, большинство которых были буквально зоологическими антисемитами. – Это из книги Залмана Градовского “В сердцевине ада. Записки, найденные в пепле возле печей Освенцима”. – Огромное множество евреев пыталось смешаться с деревенским или городским польским населением, но всюду им отвечали страшным отказом: нет. Всюду беглецов встречали закрытые двери. Ты спрашиваешь, почему евреи не подняли восстания. И знаешь почему? Потому что они не доверяли соседям, которые предали бы их при первой возможности”.

Страница