Лантерн. Русские сны и французские тайны тихой деревни  - читать онлайн книгу. Автор: Кира Лоранс cтр.№ 121

Он твердо пресек попытку Деда прихватить что-нибудь еще, а также отверг предложение слазить на верхнюю полку встроенного шкафа за большим подносом.

– Не суетись. Справлюсь и так, – не допускающим возражений тоном сказал он.

На лице Деда ясно читалось удовлетворение. В традиционную стариковскую игру «отговори меня, если сможешь» с возрастом, раньше или позже, начинают играть практически все. Правила просты: человек берется за дело, которое, как он надеется, окружающие ему сделать не позволят. В процессе инициатор игры может побороться за самостоятельность, однако для него важно капитулировать вовремя, до того, как он услышит: «Хорошо, делай сам, если хочешь». От второй стороны игра требует терпения. Оно дается легче, если держать в голове истинную цель этой невинной, в общем-то, забавы. Таким путем пожилой человек всего лишь пытается получить подтверждение того, что он кому-то небезразличен.

В два приема Никита сервировал маленький столик в гостиной, поставил диваны углом напротив камина и начал разливать чай, поглядывая на полулежащего в подушках Деда. Если бы не лицо типичного англосакса, с забинтованной головой он был бы похож на раненого партизана.

– Спасибо, Никита, – неожиданно сказал старик. – Ты так добр ко мне.

– Ну что ты, Эдвард! – отмахнулся Никита. – Я всего лишь налил тебе чаю.

– Очень давно никто не делал для меня ничего такого. Конечно, за исключение милой женщины из социальной службы, которая готовила мне прекрасную еду. Но, согласись, это была ее работа.

Дед пригорюнился.

– Почему меня никто не любит? Неужели я этого не заслуживаю?

– Характер у тебя, конечно, паршивый. – Никита попробовал отшутиться. – Но сказать, что тебя никто не любит, – означает обидеть как минимум несколько человек. Меня, например.

В глазах Эдварда блеснули слезы.

– У тебя же есть друзья здесь, в Лантерн, – заторопился Никита, вспоминая, с какой теплотой говорил о старике Майк. И бармен Пьер тоже. И Олли из бригады Дилана. Да и сам Дилан, хоть и злоупотреблял доверием старика, судя по всему, относился к нему неплохо.

– Ты прав! Мне не следует так говорить! Люди много помогали мне. Если бы не они, я бы просто не выжил и не сидел бы здесь с тобой, – с готовностью согласился Дед. – Только почему-то я получаю помощь и поддержку от посторонних людей, но никогда – от моей семьи. Так было всегда. Как бы я ни старался.

В комнате воцарилось молчание. Потрескивали дрова, уныло подвывал в дымоходе ветер. Лампы в гостиной были погашены. Унылые посиделки озарял лишь огонь камина, да еще слабо светился сбоку проем кухонной двери.

Никита вдруг поежился – ему показалось, что темнота вокруг стала глубже и холоднее.

– Я оказался в чудовищной ситуации, – сказал Дед, глядя на огонь. – Мои дочери выгоняют меня из дома.

«Вот оно и случилось! – сердце Никиты упало. – Бедный старик!» Он не подал виду, что уже слышал эту историю.

Никита молча ждал, когда Дед заговорит снова.

Через некоторое время тот продолжил:

– Накануне Рождества позвонил менеджер из банка. Я держу у них основной капитал, который образовался после продажи бизнеса. Бывшая жена, спустя много лет после развода, обвинила меня в том, что я оставил ее без средств к существованию, и начала через английский суд разыскивать мои деньги и собственность. В банк поступил официальный запрос, но кто-то сделал ошибку в моей фамилии. По формальным признакам банк ответил на запрос отрицательно, однако знакомый менеджер понял, что речь шла обо мне, и по-дружески предупредил. Хотя, конечно, это против правил. Просто он очень хороший человек. Ты прав, Никита, вокруг много людей, которые помогают мне. Только, к сожалению, не мои родные. Одновременно с матерью старшая дочь, Джулия, также через суд потребовала моего выселения из дома. Она не звонила мне и не писала, не пыталась договориться. Просто подала иск здесь, во Франции, опираясь на то, что дом был куплен на ее имя и, значит, принадлежит ей. Видимо, у моих дочерей снова закончились деньги – я знаю, что они давно заложили дом в Амстердаме, который я для них купил.

Дед постепенно разговорился. Чтобы не сбивать его, Никита помалкивал и лишь понимающе кивал в нужных местах.

– К счастью, по французским законам после продажи я имею право получить назад средства, которые потратил на сам дом и на его ремонт. Я сохранил все документы и чеки на покупку материалов, поэтому кое-что им придется мне вернуть. Я могу жить здесь до начала весны, местные правила не позволяют выселять людей из дома зимой. После этого я должен буду уехать – пока не знаю, куда. Суд исходит из того, что у меня есть еще один небольшой дом, который я когда-то купил для второй дочери, но на свое имя. Тот дом тоже XVI века и, кажется, с момента постройки не слишком изменился. Предыдущие владельцы использовали его только летом. Он непригоден для постоянного проживания – там земляной пол на первом этаже и нет отопления, кроме одного небольшого камина. Я собирался делать серьезную реконструкцию и пристраивать к нему второе крыло, чтобы Энн тоже имела недвижимость на юге Франции. На это нужно было время, я просто не успел привести второй дом в жилое состояние. Но это никого не волнует.

Никита продолжал хранить молчание, но теперь не потому, что ему нечего было сказать. В течение последних минут он напряженно смотрел поверх Дедовой головы в темноту, где пропадали дальние углы огромной комнаты. Из сумрака медленно выдвигались две темные фигуры: женщина, которая, казалось, с трудом передвигала ноги, и мужчина, который поддерживал ее под руку. «Не надо! Оставьте нас в покое! – хотелось крикнуть Никите. – Исчезните!» Однако усилия воли оказалось недостаточно, чтобы прогнать непрошеных гостей – они вышли на свет и остановились прямо за спиной ни о чем не подозревавшего Деда.

– Эдвард, к нам кое-кто пришел, – произнес Никита самым беззаботным тоном, на какой только был способен. – Не пугайся, это наши старые знакомые.

Старик и не думал пугаться. На фоне личных горестей происходящее вокруг потеряло для него всякую остроту.

Он спокойно обернулся и поздоровался так, будто все это было абсолютно в порядке вещей:

– Бонжур, мадам Бланка! Бонжур, Жан!

Вдова Бертрана Бонне трепетала, как осиновый лист на ветру. Только крепкие руки сына поддерживали ее в вертикальном положении.

Парень тоже был ошарашен, он изумленно разглядывал Никиту с Дедом и освещенную часть гостиной. Жан ответил с некоторым запозданием:

– Бонжур!

Эдвард привстал. Ничто не могло заставить его забыть о хороших манерах.

– Присаживайтесь, мадам! Здесь для всех хватит места!

Не привыкшая к галантному обхождению, Бланка разволновалась еще больше. Но как она ни упиралась, храбрый сын заставил ее обойти вокруг дивана и почти силой усадил по соседству с Дедом.

– Ты тоже садись, – пригласил его старик.