Контакты с утопленником - читать онлайн книгу. Автор: Нина Ненова cтр.№ 61

— Крест на крест, — уточнил он.

И я, не знаю почему, вздрогнула — от самого слова. И быстро отпрянула.

— Застегни ремни крест накрест, Эми, так более надежно. А потом нажми коричневую педаль с правой стороны.

После некоторого колебания я сделала и то, и другое. Верхняя часть кровати плавно поплыла вверх, пока господин Ридли, все еще с плотно закрытыми веками, не оказался в сидячем положении. Его рука, та, что с моей стороны, тяжело повисшая вниз, закачалась, как маятник… будто стремилась коснуться моего колена. Я едва овладела собой, чтобы не отпрянуть снова, и с трудом преодолела внутреннее сопротивление, чтобы взять его руку, и когда клала ее ему на грудь, ощутила холодную безжизненность, атрофию некогда таких здоровых мышц. Так какова все же причина его паралича, впервые задала я себе вопрос. Вследствие какой болезни, удара, инсульта? Нет. Вероятно, это был несчастный случай…

Старик, наконец, открыл глаза, всматриваясь в меня, а может быть, в бесконечность, которая существовала только в его представлениях, и тогда мною — с гораздо большей навязчивостью, чем прежде, — завладело воспоминание, что некогда я уже встречала другого мужчину, но с таким же взглядом, дерзким, несломленным… несмотря ни на что…

— Йоно? — прошептала я внезапно пересохшими губами. — Йоно.

— Да. Он. Он, который приходит! — тихо произнес он, но его слова отпечатались в моем сознании, усиленные неожиданно торжествующим тоном, которым они были произнесены. — Я знал, что ты его обнаружишь, Эми, несмотря на то, что до сих пор видела только его портрет!

В этом его воодушевлении, в сочетании полной неподвижности тела с едва подрагивающими мышцами лица, было что-то болезненное, больное. Я почувствовала, как по моим нервам пробежал тревожный предупредительный звон. — А тебя не удивляет, Эми, что ты обнаруживаешь его только теперь?

— Ну, тогда я была совсем ребенком… И, наверное, не отличалась большой наблюдательностью.

— Нет! Это не имеет ничего общего с наблюдательностью. Истина заключается в том, что наша с Ним унификация началась после того, как вы с матерью уехали. Сразу же после того, как вы уехали!

Так уж и «сразу же», сказала я сама себе, правда, не с такой степенью иронии, с какой хотелось бы. И еще «унификация»… Просто какое-то отдаленное сходство, в основном, в глазах.

— По-моему, то, что вы похожи, совершенно естественно, — нашлась я. — Ведь капитан Ридли, чей образ был использован для написания портрета, доводится вам прапрадедушкой.

— Ну, прошу тебя! Неужели ты думаешь, что Йоно мне какой-то там дедушка?!

— Я, господин Ридли, ничего не думаю… стараюсь ничего не думать по этому поводу. Просто когда-то Валентин мне рассказывал…

— Когда-то! А как он, как Валентин сейчас? Я не видел его уже… — Брови, белые и мохнатые, сошлись к переносице в знак особой сосредоточенности. — Да, меньше, чем через месяц, будет ровно одиннадцать лет. Не виделся с ним, потому что с тех пор он ни разу не поднялся ко мне. Но вообще-то, мелькает иногда… там, внизу, когда я обозреваю кусочек настоящего через какой-нибудь из моих старых чердачных… ну, назовем их «окнами».

— Послушайте, — взмолилась я, — здесь происходит что-то неестественное, убийственное, что угрожает всем. В том числе и Валентину. Так что… даже если вы поссорились, даже если он вас жестоко обидел… вы его отец. Постарайтесь помочь хотя бы ему! Не может быть, чтобы вы ненавидели его до такой степени, что вам безразлична его жизнь!

— О, я никогда не испытывал к нему ненависти. Никогда! Только он, со своей стороны, никогда этому не поверит. На его месте я тоже не поверил бы… Но, конечно, я бы тогда мог видеться с ним. — Господин Ридли неожиданно засмеялся, почти без мимики. Опять видеться с ним! — В последнее время, однако, он, мой сын… похоже, стал труслив, может и сбежать, а если я припущусь за ним вдогонку, может и умереть от разрыва сердца…

Он умолк внезапно как человек, который наконец-то услышал или уловил нечто такое, появления чего давно ждал с напряжением всех своих чувств. А может быть, услышал самого себя и понял, в конце концов, что несет бессмыслицу, что ведет себя, как сумасшедший. Я воспользовалась этим предполагаемым просветлением, чтобы предпринять еще одну попытку:

— Хорошо, я понимаю, вы уже столько времени находитесь здесь в изоляции…

— Был. Был!

— И, вероятно, вам трудно себе представить, что в ваш дом, в души ваших детей… и особенно вашей жены… не знаю, с каких пор, начало проникать нечто пагубное… чуждое…

Уловила его и я — все тот же, ужасающе знакомый запах озона.

Запах усиливался. Проникал неудержимо в мои легкие, завладевал моим мозгом, приковывал меня к креслу десятками вонзающихся, как кинжалы ассоциаций, мучительных и мучительно блестящих… Сияние тоже будет — я уже знала! Но, Господи… что на этот раз принесет оно с собой?! На долю секунды передо мной мелькнуло лицо господина Ридли с застывшим на нем напряженным ожиданием, с глазами, потемневшими от долгого всматривания во что-то… И оно обрушилось, залило нас, подобно стихийной белой волне…

И дождливо-серый день превратился для нас в непроницаемую Слепоту.

— О, правда, оно разворачивается, распрямляется, набирает силы, — старческий голос удалялся. — Силы-ы-ы, раз уже способно овладевать не только ночами, но и днями, и днями-и-и-и-ми-и-и-и… — голос затихал, оставляя за собой дрожащее, прерывистое эхо.

Которое постепенно утонуло в звуке другого голоса, идущего из дальнего далека, из какого-то дальнего прошлого. Дребезжащий, как во время ломки, полумальчишеский, полумужской голос, устремленность которого — ко мне, ко мне! — сбрасывала один за другим годы, целых семнадцать… Но почему сейчас он звучал, как предупреждение?

«Потому что, Эми, и эта легенда мне совершенно не нравится!»

«Убедившись, что капитан окончательно предпочел сушу и покинет их навсегда, люди из команды, может быть, пираты, решили отомстить ему за «предательство». Без него они становились ничем, жалким беспорядочным сбродом, и очень хорошо осознавали это, понимаешь? Однажды мрачной, безлунной ночью, когда корабль с бешеным упорством стремился сорваться с якоря, они пробрались в его каюту, напали на него спящего, и, несмотря на то, что он сразу же проснулся и вступил в неравную сватку, им, в конце концов, удалось его связать. Они привязали к его шее тяжелый кусок свинца и бросили в свирепые волны океана.

Однако к их удивлению и ужасу уже на следующий вечер он, как и прежде, вернулся, чтобы заночевать там, в неспокойном заливе, на своем корабле, который, несмотря на поднятый к тому времени якорь, не захотел отплыть без своего капитана и держал его убийц в плену…

Да, Эми, в плену, потому что у всех спасательных лодок оказались пробитыми днища!»

Пробитыми днища. Пробитыми… Только это далеко не конец легенды. Так кто же или что оборвало ее? И зачем? Уж не затем ли, чтобы не дать мне услышать предупреждение?