Нюрнбергский дневник - читать онлайн книгу. Автор: Густав Марк Гилберт cтр.№ 118

Я сообщил ему, что Кальтенбруннер отрицает свою причастность к массовому уничтожению евреев, ссылаясь на то, что вместе с Мюллером работали Эйхман и Поль. В ответ на это Поль вежливо заверил меня, что Кальтенбруннер — лжец. Кальтенбруннер, будучи начальником РСХЛ, отвечал за всю подчиненную ему организацию. Поль был обязан обращаться лично к нему за санкцией даже в тех случаях, когда требовалось освободить кого-либо из концентрационного лагеря. Именно Кальтенбруннер был вторым после Гиммлера человеком в аппарате полиции безопасности.

— И у вас нет оснований обвинять меня в том, к чему я не имел отношения. Я занимался исключительно поставками продовольствия и вообще снабжением.

— Но вы знали, что осуществляете поставки для организации, ответственной за геноцид, или нет?

— Ну — знал я или нет — знали все. Каждому было хорошо известно, что на Востоке евреев уничтожают. Но в этом я не…

— Почему вы просто не прикончили этого выродка, а продолжали работать на него? — не выдержав, перебил его я. Поль посмотрел на меня с таким видом, будто счел мой вопрос оскорбительным.

— Убить его? Ну да, но я не знаю, что и сказать, — пожал плечами Поль. — не знаю, это хороший вопрос. Я не могу на него ответить. Почему никто из нас его не убил? Естественно, это был бы единственный выход. Но никто из нас на это не пошел. Не знаю, почему.

— Да потому что вам было наплевать на гибель людей, пока, разумеется, лично вам ничего не угрожало! Я прав или нет?

— О нет, нет, я ничего подобного не одобрял!..

И т. д.

3 июня. Защита Йодля. Показания Йодля

Утреннее заседание.

(Когда Йодль выходил к свидетельской стойке, Геринг шепнул Гессу: «На него последняя надежда».)

Послеобеденное заседание.

(Высказывания в подобном духе не могли нравиться Герингу. Когда Йодль стал излагать суть своего спора с Гитлером в 1942 году, отмстив, что с тех пор ему было крайне затруднительно работать с ним, сидевший на скамье подсудимых Геринг пробурчал: «Так уж и плохо все было!» В ходе выступления Йодля Геринг время от времени бубнил про себя что-то, ожидая, когда Йодль перейдет к обоснованию своих высказываний. «Если бы он только говорил чуть живее и поскорее бы перешел к делу. Он мне уже на нервы действует».)

(Дёниц, Геринг и Риббентроп довольно кивали. Дёниц с видом победителя повернулся ко мне, будто желая сказать: ну, вот вам!)

Выпад Йодля против заговорщиков послужил новым поводом для перепалки между политиками и военными. Геринг и Дёниц торжествовали по поводу удара, который был нанесен Шахту. Франк, до сих нор считавший себя офицером, театрально заявил:

— Это заявил германский офицер! Немцы — народ солдат, герр доктор. Это вам не что-нибудь. Кто, как не они, защищал нас все эти тысячу лет.

Мнение Шахта и Шпеера было диаметрально противоположным. Они полагали, что подобные высказывания на руку лишь тому, кто стремится переложить тяжкое бремя вины на немецкий народ. Разжигать в стране политическую революцию — ни в косм случае. Но некоторые умы в правительстве обязаны были хоть как-то обуздать этого безумца Гитлера.

(После этих слов Йодля на лицах всех обвиняемых из числа бывших военных, кроме Геринга, читалось удовлетворение.)

Тюрьма. Вечер

Камера Йодля. Я полюбопытствовал у Йодля, что он хотел заявить о Гитлере, когда его прервали. Оказывается, он собрался заявить, что его отношение к Гитлеру балансировало между восхищением и ненавистью.

— Я ненавидел Гитлера но причине его презрения к буржуазии, к которой отношу и себя, из-за его неприязни к дворянскому сословию, с которым меня связывают узы брака, из-за его открытой нелюбви к генеральному штабу, в состав которого вхожу.

Я спросил у Йодля, в чем причина такой нелюбви Гитлера к вышеупомянутым сословиям. Он объяснял это тем, что буржуазия раздражала Гитлера, поскольку тот считал се трусливой и невосприимчивой к революционным идеям, дворянство — за его влияние в обществе, за его связи и хорошие манеры, о которых Гитлер и мечтать не мог, а генштаб служил у него просто козлом отпущения, на тот случай, чтобы было на кого свалить вину за очередной собственный промах.

Я стал расспрашивать Йодля об его отношении к участникам заговора.

— Откровенно говоря, меня удивило, что вы так накинулись на заговорщиков. Что же, после всего, что вам довелось узнать о Гитлере, вы по-прежнему склонны винить их за то, что они планировали устранить его?

Йодля настолько озадачил мой вопрос, что он так и застыл, не успев до конца высморкаться. С полминуты он молчал, видимо, обдумывая, как мне лучше ответить, после чего заговорил:

— Гм, если они уже тогда знали то, что мы знаем сейчас, тогда дело другое. Но я все же не склонен так считать, если речь идет об офицере, с самого начала не одобрявшем национал-социализм, но потом все же решившем подчиниться избранному политиками главе государства. А они готовы были посчитать все величайшей ошибкой, а вермахт, мол, должен избавиться от него. Вот эта их неискренность и отталкивает меня. Как можно с улыбкой отвечать на его рукопожатие и тут же у него за спиной подбивать офицеров отправить его к праотцам?! Терпеть не могу приспособленцев.