— Какой же вы ужасный хитрец, мсье Пуаро, — сказала Джейн,
вставая. — Я никак не пойму, зачем вы обо всем этом нам рассказываете!
— Очень просто. Чтобы обо всем узнавать.
— Мне кажется, вы идете кружным путем!
— Есть один весьма простой способ все узнать.
— Какой же?
— Люди должны рассказывать обо всем сами.
— А если они не пожелают? — Джейн рассмеялась.
— О, почти каждый любит говорить о себе.
— Пожалуй, вы правы, — согласилась Джейн.
— Именно так знахари наживают себе богатство. Они
уговаривают пациентов приходить к ним и для начала велят рассказывать о себе.
Человек сидит и вспоминает, как вывалился из коляски, когда ему было два
годика; как мама когда-то ела грущу и сок запачкал ее оранжевое платье; как,
когда ему было полтора года, он тянул отца за бороду. Потом знахарь говорит
ему, что отныне он больше не будет страдать бессонницей, и берет за визит две
гинеи; и человек уходит, успокоенный; а возможно, и отправляется спать... И
спит! Крепко, как дитя!
— Как странно, — сказала Джейн.
— Не так странно, как вам кажется. Все основано на
естественной потребности человеческой натуры — потребности общения, потребности
открываться и открывать. Вы сами, мадмуазель, разве не любите рассказывать о
детстве?
— О, в моем варианте это неприменимо. Я выросла в приюте для
сирот...
— О-о, мисс Джейн, тогда другое дело. Извините, прошу вас.
— Я... мое детство... Мы все были сиротами из
благотворительного заведения... Такие дети всегда выходят на улицу в алых
чепчиках и одинаковых накидках-плащах. Но там, помню, было довольно весело.
— Это было в Англии?
— Нет, в Ирландии, вблизи Дублина.
— Вы ирландка! Так вот почему у вас такие чудесные темные
волосы и серо-голубые глаза с таким выражением...
— ...словно их потерли грязным пальцем... — весело подсказал
Норман Гэйль.
— Comment? Что вы хотите сказать?
— Это поговорка об ирландских глазах: они такие, мол, будто
их потерли грязным пальцем.
— В самом деле! Не очень элегантное, но, простите, довольное
меткое выражение. — Пуаро поклонился Джейн. — Эффект поразительный, мадмуазель.
Джейн засмеялась, когда он встал:
— Вы вскружите мне голову, мсье Пуаро. Доброй ночи и спасибо
за ужин. Вам придется угостить меня еще раз, если Норман из-за вашего шантажа
угодит в тюрьму!
Норман нахмурился. Пуаро пожелал молодым людям доброй ночи.
Придя домой, мсье Пуаро выдвинул ящик письменного бюро и
достал список из одиннадцати имен. Против четырех из них он поставил галочки.
— Кажется, я уже знаю, — пробормотал он. — Но нужна полная
уверенность. Il faut continuer.
Глава 17
В Вэндсворсе
Мистер Генри Митчелл как раз собирался приступить к ужину,
состоявшему из сосиски с картофельным пюре, когда его пожелал видеть какой-то
посетитель. К великому изумлению стюарда, посетителем оказался усатый
джентльмен, один из пассажиров фатального «Прометея».
Манеры мсье Эркюля Пуаро были чрезвычайно любезны и приятны.
Он настоял, чтобы мистер Митчелл продолжал ужин, сказал элегантный комплимент
миссис Митчелл, глядевшей на него с нескрываемым любопытством, принял
приглашение сесть, заметил, что для этого времени года погода стоит необычайно
теплая, а затем окольными путями подобрался к цели своего визита.
— Боюсь, что Скотланд-Ярд не особенно подвигается в деле, —
сказал он. Митчелл покачал головой.
— Это удивительное дело, сэр, удивительное. Даже не
представляю себе, как они там могут в этом разобраться. Еще бы, ведь никто в
самолете ничего не видел, такое любого озадачит!
— Ужасно беспокоюсь, как Генри выпутается! — вставила миссис
Митчелл. — Не могу спать по ночам.
Стюард откровенно признался:
— Такое несчастье свалилось на мою голову, сэр, что мне
страшно! В компании ужасно сердились. Скажу вам прямо, вначале я даже боялся,
что потеряю работу!..
— Генри, но разве они могли с тобой так поступить?! Это было
бы жестоко и несправедливо...
Жена Митчелла негодовала. Это была миловидная женщина с
живыми темными глазами.
— Не всегда жизнь справедлива. Рут. Все обошлось много
лучше, чем я думал. Они освободили меня от ответственности. Но все же
происшествие на меня сильно подействовало, понимаете, сэр? Ведь я старший
стюард, сэр.
— Понимаю ваши чувства, — сказал Пуаро с симпатией. — Уверяю
вас, вы очень добросовестны. Все случилось не по вашей вине.
— Вот и я так говорю, сэр, — вставила миссис Митчелл.
Генри покачал головой:
— Я должен был раньше сообразить, что леди мертва. Если бы я
попытался разбудить ее сразу, когда разносил счета...
— Ничего бы не изменилось. Смерть, полагают, наступила
мгновенно.
— Он так волнуется, — сказала миссис Митчелл. — Я советую
ему не расстраиваться. Кто знает, какие у иностранцев причины, чтобы убивать
друг друга? По-моему, это всего лишь грязный трюк, умышленно проделанный
французами в британском самолете. — Она закончила сентенцию негодующим
патриотический фырканьем.
Митчелл снова озадаченно покачал головой.
— Это угнетающе действует на меня. Каждый раз, когда я иду
на дежурство, я волнуюсь А тут еще джентльмены из Скотланд-Ярда снова и снова
спрашивают, не случалось ли чего-нибудь необычного или неожиданного во время
рейса. Появляется чувство, будто я непременно должен был забыть о чем-то! Но
я-то знаю, что ничего не забыл. Рейс, когда это случилось, был самым что ни на
есть заурядным.
— Трубки, дротики... Я лично называю все это язычеством! —
сказала миссис Митчелл.
— Вы правы, — согласился Пуаро, обернувшись к миссис с таким
видом, словно он поражен ее замечанием. — Преступление совершено не
по-английски. — Он помолчал. — А знаете, миссис Митчелл, я почти безошибочно
могу отгадать, из какой части Англии вы родом.
— Из Дорсета, сэр, недалеко от Бридпорта. Это моя родина.
— Вот именно, — согласился Пуаро. — Чудесная часть света.
— Да, Лондон ничто в сравнении с Дорсетом. Наша семья в
Дорсете проживает вот уже более двух веков, и во мне, можно сказать, течет
чистая дорсетская кровь.