Три цветка и две ели. Первый том - читать онлайн книгу. Автор: Рина Оре cтр.№ 81

Но такие моменты полного счастья всегда были краткими: на следующий день Рагнер куда-нибудь спешил и мог опоздать на обед или даже вернуться ночью. Конечно, Маргарите хотелось видеть возлюбленного чаще, но приходилось с пониманием относиться к его торговым хлопотам и отлучкам. Зато у них не осталось времени для ссор. Да и в замке стучали «дятлы», так что, наверно, Рагнер всё равно бы сбежал из такого шумного «леса». Сама она продолжала округляться животом, вышивать, принимать портниху и Ирмину.

А у Ларгоса, на левом берегу Йёртры, быстро рос укрепленный валунами холм. В следующей триаде уж планировали отсыпать его одной землей. Рагнер желал превратить холм в полноценный островок, для чего землю решили брать так, чтобы речная вода по весне размыла русло левого берега от самых болот, растеряв при таком раздолье свою разрушительную силу. Деревья, произраставшие севернее холма, приговорили к вырубке и дальнейшему существованию в виде построек на островке; вместо моста уже возвели временную переправу.

К первому торговому плаванию «Медузы» черный сыр вызрел, и в медиану отправился «ужасать столицу» – так шутил Рагнер, не веривший в успех своего сырного начинания, даже несмотря на веселую Смерть: он лишь желал поддержать друга и по возвращении «Медузы» заплатить ему «с дохода» (на самом деле из своего кошелька). Винокурня заработала к окончанию восьмиды Воздержания; первую партию белого вина торжественно попробовали во второй день Осенних Мистерий. Каждый, кто испил «дух вина», плакал, после чего говорил: «Это свалит с ног конский табун». И, понятно, что еще до конца пиршества многие в замке попадали там, где придется, да захрапели. А подозрительный Рагнер усилил поутру охрану пивоварни.

Но еще раньше, перед празднеством, «дятлы» наконец замолкли в Ларгосце, хотя к ним многие успели привыкнуть. Работницы даже жаловались, что стало тихо и скучно без полураздетых плотников. В день сатурна, сорок четвертого дня Воздержания, Маргариту пригласили в ее покои на третьем этаже – и она буквально открыла рот. Светлица стала темной, зато и впрямь достойной герцогини Раннор. Стены превратились в стрельчатые арки и полуколонны, на потолке расцвел сад, в правом дальнем углу весело пестрела большая печь (с отдельным очагом для нагрева воды и с длинной, теплой скамейкой!), а старая поливная плитка на полу сменилась новенькой, лоснящейся изумрудной зеленью (хитрый Рагнер привез ее из Брослоса и слова ведь даже не сказал!).

Не успела Маргарита поохать всласть, как ее повели в детские покои. Там, в передней – игровой зале, оставили камин, но облицевали его портал каменным кружевом. Рагнер сказал, что у очага она с нянькой будет купать детей. Маргарита хоть сейчас была готова купать деток у столь чудесного камина, но ее утащили в комнату справа, в Млечный покой. Там она немного пришла в себя – обнаглела и высказалась, что детские кроватки недостойны наследников рода Раннор и их необходимо срочно поменять. Далее она опять потеряла дар речи: спальня мальчиков получилась солидной, а опочивальня дочерей превратилась в покои для принцессы. Чтобы окончательно добить «счастливую, носившую в чреве его дитя Маргариту», Рагнер «уволок свою толстуху» в ее собственную опочивальню.

Все прочие залы померкли. Маргарита видела нечто золотисто-коричное, ажурное и прекрасное. Над оконными нишами появились полукруглые порталы; две новые двери, в гардеробную и уборную, оделись, будто крыльцо, в колонны, дополнились столиком и полками посередине колонн. Теперь горничные, имея ключ, могли попасть в гардеробную через дверь в светлице, оттуда пройти в уборную и прибраться там, не мешая «сладкой соне дрыхнуть». Кровать-шкаф осталась прежней, но ее глухие стенки тоже украсила дубовая «лепнина». Теперь ложе стояло на новом подиуме, занявшем полкомнаты. Еще в спальне появился золотистый шатер из Рюдгксгафца, и Маргарита знала, что найдет внутри него купель для двоих. Новая поливная плитка пола порадовала ее приятной, неяркой, кирпичной краснотой и тонкими узорами, а «расписная печка» оказалась встроенной в стену для того, чтобы и в уборной было всегда тепло.

Далее Вана Дольсог показал, чего он такого «нагениалил» с уборной, и Маргарита признала, что он гений только за то, что появилось отверстие для стока и ей более не нужно было бегать с ночным вазоном в общую уборную (просить о таком Миллё она стеснялась, Ледяную Люти так вообще побаивалась.). А Вана Дольсог не переставал удивлять, открывая тайные шкафчики, полки, дверь в гардеробную. Рагнер, потирая подбородок, сказал, что пистолеты и трехмачтовик – «блажь да суета», и попросил «погениалить» с его уборной тоже, ведь это станет «воистину деянием важным и великим».

Так, Осенние Мистерии удались на славу, хотя «ведьму» в замке никто не сжигал. Рагнер пригласил в замок священников из соседнего Цютроса, после службы началось постное, хлебосольное пиршество. Ночью сильване прыгали в деревне через костры; в парке Ларгосца работницы водили вокруг деревьев хороводы и пели. Пиршество второго дня празднества, с мясными яствами, вином и пивом, затмило застолье, случившееся накануне. На нем были Вьён Аттсог, Ирмина, старик Димий и даже Адреами, но не Лилия, ведь она готовилась к монашеству и считала вредным посещения пышных торжеств, поэтому отправилась к подруге Лючии Альмондро в Ларгос. Маргарита была так счастлива, что в ту же ночь, ничуть не борясь с Пороком Любодеяния, нарушила с возлюбленным Рагнером пост целомудрия и с удовольствием приблизила Конец Света.

________________

Затем полили дожди. Три дня с неба текло, не переставая, а в замке горячо целовали (и это не фигура речи) горячие печи Рагнера. Мерзлячка Соолма нагло дневала в светлице (прямо-таки поселилась у большой расписной печки!), хотя баронесса Нолаонт не приглашала в гости «подругу». И тем более она не приглашала «милейшую душку» Айаду, которая, как выяснилось, очень полюбила дремать на теплой скамейке этой печи, поэтому по-хозяйски запрыгивала туда, устраивалась на дорогом покрывале, мягкой перине да среди подушек. И рычала на Маргариту, если та пыталась согнать ее на пол!

«Медуза» вернулась в первую медиану, восьмого дня Целомудрия. Весь черный сыр скупила гильдия аптекарей, а продавала она его аж в семьсот пятьдесят раз дороже, чем приобрела, – и бесстрашные брослосцы охотно покупали «веселую Смерть». Об этом Рагнеру написал Гёре, пожелавший войти в черно-сырное дело.

– В семьсот пятьдесят раз дороже… – вымолвил изумленный Рагнер. – Золото, а не сыр… Надо поехать к Вьёну: пусть больше наварит, намного больше…

Рагнер говорил это за обедом, ведь именно тогда ему принесли письмо. Огю Шотно, сидевший за столом сразу после Соолмы, услышал это.

– Ваша Светлость, – донесся его голос, – почему, как вы думаете, черный сыр продают так дорого, хотя он не стоит столько?

– Потому что он вкусный, – пожал плечами Рагнер.

– Нет, он ужасен, – уверенно заявил Огю и обидел Рагнера.

– Потише да полегче! Там мое клеймо не зря стоит! Вот: из-за клейма моего, значит, сыр и берут! Морской змей там, королевский! И Смерть еще радуется…

– Вкус у сыра – ужасен, но именно поэтому его берут: как лекарство. Змей и Смерть, говорите… Наверняка аптекари продают ваш сыр как снадобье от глистов…