Земли обетованные - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Мишель Генассия cтр.№ 59

– Так нам ничего не добиться, – заключил Мимун. – Придется срочно обучать новых людей.

– Это займет массу времени, два или три года, – ответил Франк. – А пока что нам делать?

Мимун Хамади решил эту проблему за какой-нибудь час: он набрал несколько сотен молодых крепких солдат, болтавшихся без дела со времени победы ФНО, прикрепил их к больницам в качестве носильщиков и санитаров с приказом переправлять больных и прооперированных с этажа на этаж и объявил, что таким образом они будут компенсировать отсутствие техников-лифтовиков, случившееся по вине колонизаторов, и выполнят почетную миссию национального спасения, а отдельным строптивцам, которые осмелились возразить, что они сражались не затем, чтобы работать санитарами, ответил: в стране началась битва против разрухи, и никакие отказы не принимаются.

– Эта авария с лифтами – наглядный пример того, какие задачи нам предстоит решать, – объяснил Мимун Франку. – Нужно все строить с нуля; у нас не хватает шоферов, крановщиков, водителей тяжеловозов, электриков, механиков-наладчиков, – не стоит продолжать, этот список бесконечен.

Мы нуждаемся абсолютно во всем. Нам нужны бухгалтеры, преподаватели, управленцы. Ты мне понадобишься – я буду заниматься планированием, это колоссальный объем работы, а в стране, конечно, не хватает экономистов. Только предупреждаю: за эту работу будут платить немного.

– Если бы я приехал сюда на заработки, меня бы здесь не было. Я могу попросить тебя об одном одолжении? У тебя много связей, а мне нужна помощь: я так и не разыскал Джамилю, и, хотя обошел все больницы и приюты, опубликовал в газете ее фотографию, мои поиски ни к чему не привели. Исчезла – как будто ее и не было. Ты можешь как-то помочь?

– Обещаю попытаться, но скажу сразу: не строй иллюзий, за это время в Алжире бесследно пропали десятки тысяч жителей. У нас сейчас много других неотложных задач, а средства ограниченны; к тому же французы перед отъездом уничтожили государственные архивы и все свои картотеки; данные о переписи населения исчезли, а государство требует коренной перестройки. Мы умели воевать, но не готовились к миру.

Итак, Франк расстался со своей должностью директора на полставки в больнице «Парнэ» и с работой приказчика в бакалейной лавке. Теперь он расположился вместе с Мимуном на пятом этаже бывшей префектуры, где только что созданная власть обзавелась целой анфиладой кабинетов, с потрясающим видом на порт и море; здесь им предстояло разрабатывать и проводить в жизнь планы на ближайшие годы. Мимун захватил для себя огромный угловой кабинет бывшего генерального секретаря, а Франк устроился в соседней комнате.

Временами Франк, Люсьен и Марсьяль встречались в ресторанчике Марко, чтобы поужинать, договариваясь об этом в последний момент, ибо двое из них вели непредсказуемый образ жизни. Франк непрерывно разъезжал по всей стране, выполняя различные поручения правительства; программы планирования разрабатывались в напряженном темпе, особенно в области сельского хозяйства, где только-только начали проводить первые опыты самоуправления, вызывавшие у Марсьяля скептические замечания.

– Ты не хочешь признать, что алжирский народ хочет самостоятельно руководить этими сельскохозяйственными предприятиями, где его прежде жестоко эксплуатировали! – горячо возражал Франк.

– Но они даже не умеют читать и писать, они считают на пальцах! – отвечал Марсьяль. – Так как же они будут учитывать запасы продовольствия, определять их стоимость, планировать инвестиции, займы и погашения долгов?!

– А мы-то на что? Мы им поможем, снабдим всем необходимым, научим управлять своей жизнью. А ты, как я погляжу, все еще рассуждаешь как помещик. Когда я разъезжаю по стране и присматриваюсь к людям, то вижу, что они, может, и неграмотны, но полны энтузиазма и надежды. Никто и не утверждал, что все будет легко и быстро, но это единственная альтернатива былой эксплуатации народа.

Франк работал сразу над несколькими проектами – круглые сутки, без выходных, отсыпаясь урывками в поездах, в залах ожидания или в автобусах, не жалея времени, преодолевая усталость. Теперь ему приходилось справляться самостоятельно, без Мимуна, которого министр финансов включил в состав комитета, готовившего проект создания Национального алжирского банка. Но Франк не жаловался на переизбыток работы, радуясь, что ему представился такой исключительный шанс; мало на кого из молодых возлагалась такая ответственность. Во Франции ему пришлось бы проработать не меньше сорока лет, чтобы получить пост руководителя какого-нибудь государственного сектора.

Люсьен наконец уступил просьбам Франка и согласился поработать консультантом при Министерстве здравоохранения. Алжир заключал договоры о сотрудничестве с коммунистическими странами, откуда присылали медицинских работников, их было много, но приходилось руководить ими, организовывать их работу, оказывать всяческое содействие. Люсьену, знавшему испанский язык, поручили возглавить бригаду кубинских медиков и составлять ежемесячный отчет об их работе; увы, эти люди, ненавидевшие любую бумажную волокиту, не желали заполнять подготовленные им вопросники; тогда Люсьен решил ставить галочки в клетках вместо них, и кубинские товарищи благодаря ему превзошли в работе самих себя.

Франк пропустил новогодний праздник в ресторане Марко – его задержал в Тлемсене конфликт между кооперативом и забастовавшими сельскохозяйственными рабочими, с которыми он и отметил Новый год. В середине января он нашел у себя на столе письмо от Люсьена, который хотел срочно увидеться с ним. Они встретились у Марко. Люсьен выглядел ужасно: расстегнутый воротник, смятая повисшая бабочка; он даже не спросил друзей, как они поживают, и, не дожидаясь, когда хозяин принесет им анисовку, сбивчиво заговорил:

– Всюду, куда ни пойди, люди говорят про зверские убийства харки ^[128]. Мои роженицы напуганы до смерти, а студенты рассказывают жуткие подробности этих преступлений. Кубинские врачи стали свидетелями таких расправ – они даже у себя не видели подобной жестокости. Правительство обязано вмешаться и прекратить эту бойню; десятки тысяч харки были растерзаны, я видел кошмарные фотографии – настоящее гестапо. После всего, что перенесла эта страна, народ не имеет права так поступать… только не здесь! Франк, ты должен что-то предпринять, поговори с начальством, ты же многих знаешь, – эту бойню нужно прекратить!

– Один мой клиент видел то же самое в Константине, – вмешался Марсьяль. – Говорит, это был настоящий кошмар.

– Да, все верно, – ответил Франк. – Но в настоящий момент мы ничего не можем сделать. Народ должен как-то выплеснуть свою ярость. Харки – предатели, они носили французские мундиры, когда преследовали и уничтожали своих соотечественников, боровшихся за независимость страны, и знали, что занимаются грязным делом; они без зазрения совести выдавали своих собратьев легионерам, которые пытали и казнили этих несчастных, и я не могу сочувствовать этим продажным тварям, они жалкие коллаборационисты, не заслужившие милосердия. Лучше я уж буду оплакивать тех, кого они убивали. Если бы все алжирцы вели себя как они, в стране до сих пор хозяйничали бы колонизаторы. За эту землю отдали жизни сотни тысяч алжирцев, вот кого нужно оплакивать. Да что это с вами творится – видать, память вам отшибло? Или вам удобнее изображать жалость к «невинным жертвам»? Вспомните, как у нас во Франции поступали с коллаборационистами! С ними не церемонились: расстреляли больше десяти тысяч человек без суда и следствия; обрили наголо двадцать тысяч баб, имевших дело с немцами; да и прочих разборок было не счесть, так что не нам читать им мораль. А кроме того, французская армия вполне могла бы прихватить харки с собой, и они выжили бы, но де Голль не пожелал обременять себя вспомогательным составом и бросил их тут, прекрасно зная, как с ними обойдутся. Они оказались не на той стороне – что ж, тем хуже для них. Месть – неотъемлемая часть войны, и побежденные должны расплачиваться за все!