Нардо протянул Сабине руку, поднял ее и проделал с ней несколько па под последние звуки Come Together, песни, которой открывается последний «прижизненный» альбом «Битлз». Она не сопротивлялась, наслаждаясь свободным потоком энергии, вливавшимся в нее, и слишком неожиданно прерванным.
— Итак, как дела, моя девочка?
— Неплохо, мой мальчик. Я подняла голову.
— И тебе по-прежнему не хватает твоего Роберто?
— Конечно, не хватает. Было бы странно, если б это было не так.
— Это точно. Ты уже говоришь, как я. И ты непрерывно проверяешь мобильник?
— Клянусь, почти не проверяю.
— И как часто тебе хочется его проверять?
— Примерно каждые семь секунд. А вчера хотелось каждые шесть.
Они расхохотались, довольные, что говорят на одном языке. А потом заговорила Сабина. Ей было необходимо срочно высказать ему все, что не удавалось высказать в предшествующие дни.
— Нардо, это нормально, что Роберто совсем замолчал после того последнего сообщения, на которое он, кстати, так и не ответил?
— А мы не знаем, ответил он или нет. Может, и ответил, но ты ничего не получила, потому что сразу его заблокировала.
— Ладно, это верно. Но потом он даже не пытался меня найти.
— И тебе это не по нраву, понимаю; это естественно.
— Ну, как сказать… но ответь на мой вопрос: это нормально?
— Хотя и нечасто, но это случается. Ненормальным было то, что он вытворял по отношению к тебе. Помнишь, я даже усомнился, не псих ли он? И вообще, он ли это был.
— Да, помню. Думаю, это был он, а послание могло сыграть скверную роль… Как думаешь, он снова начнет?
— Не знаю.
— Но ты не можешь ответить «не знаю». Я тебе запрещаю, черт тебя побери!
Сабина сказала это, смеясь, словно шутливо жаловалась на плохо оказанную услугу. Нардо, чтобы подыграть ей, тоже засмеялся.
— Это мы еще посмотрим, начнет он снова или нет, Сабина. Посмотрим.
— Ладно, ты прав… однако… как бы это сказать… я…
— Я знаю, девочка. Тебе это все наскучило.
— Это настолько видно?
— За милю, как говорится. Но это хорошо. По мне, так если человек заскучал, это серьезный признак.
— То есть?
— Все мы — крокодилы, что ты на это скажешь?
— Нет, я бы этого не сказала…
— Молодец. Крокодилы могут очень быстро рвануть с места, хотя перед тем часами лежат неподвижно, глядя перед собой в одну точку. Знаешь почему?
— Не-а, просвети меня.
— Потому что не боятся охотников, у них слишком сильный бросок. Они способны есть один раз в неделю, а их охотничьи приемы практически безошибочны. Это позволяет им выживать в любых условиях, даже в тех, которые привели к вымиранию динозавров.
— Но ведь мы же всего-навсего голые обезьяны, верно, маэстро?
— Совершенно верно. В отличие от них, наши гены сформировались за миллионы лет отчаянной борьбы за выживание, чтобы добыть себе пищу и самим этой пищей не стать. Наиболее активные, шустрые и предприимчивые из наших пращуров ели лучше, жили дольше и производили больше потомства, такого же предприимчивого, как они сами. А мы, плоды этой эволюции, живем в нашу благословенную эпоху и вынуждены ходить в спортзалы и садиться на диеты, чтобы сбросить накопленный жир, тогда как в течение долгих веков прекрасно понимали, что сдохнем с голоду, если не будем каждый день выкладываться по максимуму. Отсюда и наши тревожные состояния, и наша апатия, депрессии или то, что современным языком называют паническими атаками. Нас, голых обезьян, убивает готовая пища, безделье и то, что поле зеленое, а еще то, что мы получаем готовую пищу только в тот период, что соответствует двум последним полоскам травы на поле. Остерегайся тех, кому не тоскливо, потому что это вырождение вида, и на зеленом поле он неизбежно долго не протянет и вымрет.
— Но ведь, значит, и ты сам постоянно тоскуешь?
— Тоскую, но всегда стараюсь чем-нибудь себя занять, как ты, наверное, заметила. Однако тоскую страшно, невыносимо, каждый день, каждую минуту.
— Ну, тогда ты просто настоящая горилла.
— Заметь, голая горилла.
— И ты в самом деле всегда тоскуешь?
— Нет, не всегда; вот с тобой, например, не тоскую.
— Ну вот, только я собиралась это сказать, как ты меня опередил… Зануда!
Уже в который раз буек в их навигации мог бы стать спинакером, треугольным парусом при кормовом ветре, но они ему не позволили. Они обошли этот неумелый маневр молчанием, несколько секунд пристально глядя друг другу в глаза. Пока Сабина подбирала слова, чтобы объяснить ему, что она никогда не сделает первый шаг, поскольку это не в ее привычках, Нардо быстро разрядил обстановку:
— И когда у тебя кончается больничный?
Сабина вздохнула, слегка разочарованная, но виду не подала.
— Во вторник я иду к врачу. Собираюсь добиться разрешения выйти на работу, хотя и понимаю, что новая должность мне не по нраву.
— Отлично. Я считаю, что ты уже можешь вернуться домой, если захочешь. Но не скрою, ты доставила бы мне удовольствие, если б осталась на выходные, если тебя это устраивает.
— Меня устраивает, Нардо, еще как устраивает!
— Но должен предупредить, что мне предстоят трудные дни, и я, как и в последнее время, не смогу уделять тебе достаточно внимания. К сожалению…
— Долг превыше всего, мой Бэтмен! Но я всегда готова протянуть руку помощи. Как ты на это смотришь?
Нардо задумался и еле заметно кивнул. Он был явно удивлен таким предложением.
— Ну, а почему бы и нет? Ведь мы с тобой неплохо поработали в последний раз.
— Вот и хорошо… Кстати, какие известия о Кире и Джордано?
— Позавчера Кира пришла на похороны Джордано…
Сабина вытаращила глаза и приоткрыла рот от изумления. А Нардо продолжил:
— Она проявила большое мужество: было нелегко выдержать взгляды его семьи. Думаю, она сделала правильно, что пришла пролить последние слезы над Джордано, хотя он этого и не заслуживал. Она быстро придет в себя, и без этого груза ее новая жизнь покатится под откос.
Сабина не знала, что и сказать, хотя в ее работе смерть была частью хлеба насущного. А Нардо принялся отвечать на вопросы, которые она не успела задать.
— Джордано был слабым, но достаточно умным, чтобы понять, что собственными руками разрушил свою жизнь. Он повесился в камере спустя четыре дня после ареста и постановления о предварительном заключении, которое окончательно его доконало. Кстати, такое постановление было вынесено по материалам актов, которые редактировала ты.