Потерянное царство. Поход за имперским идеалом и сотворение русской нации (c 1470 года до наших дней) - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Плохий cтр.№ 27

В издании 1857 года он утверждал, что население Киевской Руси образовывало единый русский народ. Таким образом, завершался процесс обогащения карамзинского этатизма подходом, основанным на принципе национальности, который раздвигал пределы русской истории не только институционально, но и географически. По замыслу Устрялова, русская история стала чем-то большим, чем история Российского государства. Она включала исторически русские земли, государству этому не принадлежавшие.

Кроме истории, русский язык и культура стали главными инструментами правительственной политики в Западном крае. Обучение на русском языке должно было подавить у юных поляков ощущение себя отдельной нацией. В западных губерниях открывались новые учебные заведения, и преподавание в них велось по-новому. Для осуществления этих планов империи требовались исполнители. С этим были проблемы. В 1802 году первым министром народного просвещения России стал Петр Завадовский – потомок казацкой старшины, выпускник иезуитской коллегии в Орше (тогда еще в составе Речи Посполитой) и Киево-Могилянской академии. Представителями министра на землях, отнятых у Речи Посполитой, стали два польских аристократа. Адам Ежи Чарторыйский, один из фаворитов императора Александра, руководил Виленским учебным округом с 1803 по 1817 год и одновременно (но недолго) министерством иностранных дел. Округ включал литовские, украинские и белорусские территории, перешедшие к России по итогам разделов. В Харьковский учебный округ входили украинские губернии, кроме Киевской, Волынской и Подольской. Попечителем его в те же годы служил Северин Потоцкий, еще один польский магнат. Поляки превосходили опытом русских чиновников от просвещения, ведь еще в 1773 году в разделенной Польше учредили Эдукационную комиссию, задачей которой была организация всеобщего обучения, включая жителей украинских и белорусских воеводств.

Университеты и школы, проникнутые польским духом, стали чем-то большим, чем образовательными учреждениями. Они популяризовали польскую культуру и распространяли антиимперские идеи, что стало очевидным в 1830 году, когда Виленский университет стал одним из оплотов польского восстания. В мае 1832 года Николай I своим указом упразднил Виленский учебный округ и закрыл университет (снова он откроется лишь после падения Романовых). Однако нельзя было ограничиться лишь запретами и роспусками. На месте польских школ должны были возникнуть русские. В ноябре 1833 года Николай по предложению Уварова основал новый университет в Киеве – городе, который несколькими годами раньше Пушкин призывал не отдавать мятежникам ^[16]. Если не считать Киево-Печерской лавры и православных церквей, Киев и вправду имел тогда скорее польский облик. На улицах польская речь заглушала русскую и украинскую. В губернии на 43 тысячи шляхтичей приходилось чуть больше тысячи русских дворян. Именно поляки определяли лицо Киева.

Первая попытка открыть русский университет в Киеве была предпринята в 1805 году. Тогда Петр Завадовский убеждал киевского митрополита преобразовать академию в современный университет. Архиерей принял эту идею холодно. Не лучше отнеслась к ней и польская знать, которая могла позволить себе меценатство. Тадеуш Чацкий, один из ведущих польских педагогов того времени, усердно собирал пожертвования шляхты на высшее учебное заведение. Чтобы избежать соперничества с Киевом, учебное заведение назвали гимназией, а не университетом, и открыли ее на Волыни – в Кременце. При поддержке попечителя Виленского учебного округа Адама Чарторыйского на средства польских аристократов Кременецкая школа начала работу в 1805 году. В 1814-м она была переименована в лицей. Во время восстания 1830 года лицей стал рассадником “мятежников”, поэтому немедленно был закрыт. Настало время Киева. Библиотека лицея (около 35 тысяч томов), химическая лаборатория и ботанический сад переехали в Киев, став частью нового университета. Некоторые преподаватели поступили так же.

История польского лицея закончилась, но началась история русского университета в Киеве. Храм науки был назван именем Св. Владимира, основавшего в X веке Древнерусское государство первого православного князя. Церемония открытия прошла 15 июля 1834 года, в день памяти святого. Император символически утверждал свои права на город равноапостольного пращура. В указе об открытии университета Николай I представил Киев как город, “драгоценный для всей России, некогда колыбель святой веры наших предков и, вместе с сим, первый свидетель гражданской их самобытности”¹³. Уваров же назвал новую жемчужину Киева “умственной крепостью”¹⁴. Ни для кого не было тайной, против кого возвели стены новой крепости и чей покой она оберегала. По словам министра просвещения, университету следовало “сглаживать те резкие характеристические черты, которыми польское юношество отличается от русского, и в особенности подавлять в нем мысль о частной народности, сближать его более и более с русскими понятиями и нравами, передавать ему общий дух русского народа”¹⁵.

Ректором стал Михаил Максимович, уроженец Гетманщины. В Киевский университет он перешел из Московского, где служил профессором ботаники. Человек разносторонних дарований, по просьбе Уварова он занял в Киеве кафедру политически намного более важную – русской словесности. Это назначение как нельзя лучше раскрывало стратегию, избранную в Петербурге для русификации системы образования в западных губерниях. Рядовыми на этом поле боя – а порой и командирами – выступали кадры из бывшей Гетманщины. Казалось, это хорошо продуманный ход. Такие люди владели местным наречием, понимали обстановку, умели обходиться с людьми. И неприязни к полякам им было не занимать.

Со временем, однако, власть поймет, что опора на малороссов порождает свои трудности. К концу 40-х годов XIX века коренные жители Украины выработают собственное видение национального развития и бросят империи неожиданный вызов. А пока выходцы из бывшей Гетманщины верно служили делу борьбы с польским влиянием.

Киев и его университет превратились в одну из тех площадок, на которых сооружали новую российскую идентичность. Русские интеллигенты и чиновники проложили маршрут туда уже в начале XIX века. Эти паломники хотели увидеть истоки русской истории, изображенные в летописях. Увы, к 1820-м годам от княжеского Киева мало что осталось – лишь несколько церквей и зданий. Энтузиасты взялись за археологические раскопки в попытках обнаружить утраченное прошлое города. В 1832–1833 годах Кондратий Лохвицкий, местный житель и археолог-любитель, проводил раскопки Золотых ворот – главного въезда в столицу Ярослава Мудрого, возведенного в первой половине XI века по примеру Золотых ворот Константинополя. Раскопки посетил сам император. Николай наградил Лохвицкого за труды и выделил средства на дальнейшие исследования.

Киев того времени населяли в основном поляки и евреи. Его русификация прорастала в буквальном смысле из-под земли – из раскопанных руин, справедливо или ошибочно отнесенных к домонгольским временам. Михаил Максимович помимо прочего служил и гидом по миру “русских древностей” множеству знатных гостей, начиная с Николая Гоголя и Михаила Пюгодина, профессора русской истории Московского университета, и заканчивая великим князем Александром Николаевичем, наследником престола. Компанию Александру составил Василий Жуковский, его наставник и поэт, чью славу затмил только Пушкин.