Первая спецслужба России. Тайная канцелярия Петра I и ее преемники. 1718–1825 - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Симбирцев cтр.№ 43

Но вернемся пока от дел политэмигрантов в Россию времен правления Анны Иоанновны. Дело некоего регента придворного хора Ивана Петрова, расследуемое Тайной канцелярией в 1735 году, похоже на организацию такого же заказного со стороны власти преследования династических оппонентов, как и преследования Шубина с Нарышкиным. В нем фигурирует письмо неизвестного «о возведении на престол российской державы, а кого именно, того именно не изображено», такие формулировки сразу наводят на предположения об искусственном раскручивании дела против кого-то в российской элите. Очевидно, и здесь пытались по заданию Бирона или канцлера Остермана «сшить» дело против Елизаветы. Поскольку, не добившись от Петрова никакой информации и выпуская его из застенка (редкий по тем временам случай такого оправдания), князь Ушаков лично предупредил хорового регента о том, что никому нельзя говорить о своем аресте и следствии, а особенно цесаревне Елизавете.

Саму Елизавету по этим делам Ушаков и его канцелярия не допрашивали ни разу, держа от нее всю эту бурную деятельность по искоренению заговоров в ее же пользу в тайне. Дочь Петра Великого лично допрашивала по поводу всех этих подозрений только ее царствующая двоюродная сестрица Анна Иоанновна. У Ушакова и его службы тайной полиции в империи был еще не тот статус, чтобы вмешиваться в личные отношения главных представителей правящего рода Романовых.

Отметим также, что впервые в России службу тайного сыска при Ушакове использовали для такой деликатной миссии, как возвращение в Россию богатства фаворитов бывшей власти, предусмотрительно вывезенных ими за границу. Хотя бывший всесильный фаворит Петра Меншиков к тому времени уже умер в своей сибирской ссылке, а многое из скопленного им при власти уже отобрали при опале (при обыске только лично у Меншикова нашли и конфисковали несколько миллионов рублей и груду драгоценностей), в Тайной канцелярии угрозой пыток и казней привезенных из Сибири детей Меншикова заставили вернуть в страну его тайные вклады в банках Амстердама. Сейчас подобные акции спецслужб в разных странах иногда становятся со временем достоянием гласности и уже не удивляют общество. Только вместо амстердамских в них обычно фигурируют теперь швейцарские банки. Тогда это была новинка в плане действия тайного сыска и руководившей им царской власти.

Помимо этих дел в верхушке государственной власти было множество менее значимых политических процессов, следствие по которым вела Тайная канцелярия. Вступивший в конфликт с главными любимцами императрицы Анны и лидерами правящей «германской партии» при дворе Бироном и Остерманом, под следствие попал бывший личный секретарь Петра Великого и глава его канцелярии Алексей Макаров. Следствие против бывшего пегровского любимца и личного секретаря велось Тайной канцелярией с 1733 года до смерти Анны Иоанновны в 1740 году, несколько раз бывший кабинет-секретарь Петра брался под домашний арест, а в ведомстве Ушакова из его слуг пытались выбить показания на Макарова. Доказать вину Макарова, а обвиняли его в соучастии в заговоре с целью свержения Анны и клики Остермана с Бироном, а также в утаивании при уходе с должности неких секретных документов покойного царя Петра и опального князя Меншикова, так и не удалось. Но его даже не успели реабилитировать, в том же 1740 году бывший секретарь Петра умер от болезни, прогрессировавшей под влиянием нервного стресса от следствия и ожидания скорого ареста. Из дела Макарова на следствии выделили отдельно обвинение в церковном заговоре группы саровских монахов, повлекшее уже настоящие аресты, казни и ссылку виновных в Сибирь в 1738 году. Этот политический процесс Ушаков и его канцелярия раскручивали под руководством главного еще со времен Петра охранителя церковных нравов в России Феофана Прокоповича, главы Синода русской церкви, так что задания на организацию таких процессов Тайная канцелярия получала не только от светской, но и от церковной власти.

Инквизиционный и безжалостный характер методов следствия в ведомстве Ушакова отмечают практически все историки, занимавшиеся этим периодом жизни Российской империи. «Главным средством получения сведений от обвиняемых были физические истязания. В повседневной практике Тайной канцелярии пытки были настолько обыденным делом, что у зачерствелых сердец тех, кто заносил показания колодников на бумагу, они не вызывали ни боли, ни сострадания, ни удивления, ни отвращения. Смерть от пыток тоже не возводилась в ранг чрезвычайного происшествия» ^[11].

У специальной группы палачей в Тайной канцелярии при Ушакове даже был старший палач, и до нас дошло имя этого мрачного человека — его звали Федор Пушников, а должность его в канцелярии именовалась «заплечных дел мастер».

Естественно, помимо дел по династическим основаниям канцелярия Ушакова занималась и другими делами, требующими ее вмешательства. Например, слежкой за иностранными посланниками в России или делами «изменников Родины». В годы правления Анны Иоанновны служба Ушакова выявила тайные контакты посла Саксонии в России Мориса Линара с племянницей императрицы Анной Леопольдовной, предназначенной царствующей теткой в свои наследницы. По итогам расследования выяснилось, что речь шла не о шпионаже или выведывании ушлым немцем российских государственных секретов, а о банальной любовной интриге Анны и Линара. Об этом доложили императрице, которая вообще любила заслушивать доклады Ушакова по делам его сыска и читать прямо в кабинете принесенные им разыскные дела Тайной канцелярии. В результате громкого дела о шпионаже и международного скандала с Саксонией не получилось, племянницу царица пожурила, Линара быстро попросили покинуть Санкт-Петербург. Поскольку же по нашей традиции наказать кого-то все же требовалось, козлом отпущения сделали дворцового лакея Брылкина, помогавшего влюбленным в их тайных свиданиях и переписке. Его не защищали ни дипломатическая неприкосновенность посла, ни принадлежность к царской семье любвеобильной дамы, несчастного Брылкина помурыжили на допросах в Тайной канцелярии, а затем отправили в ссылку в Казань. Ушаков мог спокойно отчитаться: тайная интрига раскрыта, угроза государственной безопасности устранена, виновные наказаны, все довольны. Знакомая картина осторожных действий политического сыска там, где могут быть задеты интересы персон из верхних эшелонов власти, и при этом же беспощадность к затертым в жернова политического сыска относительно бесправным «простым людям». Увы, это все характерно не только для эпохи Анны Иоанновны и Ушакова.

С теми из россиян, кто подозревался в сношениях с иностранными дипломатами и разведчиками, разбирались также в Тайной канцелярии. Так, в 1734 году лично Ушаков с большой свитой подручных своей Тайной канцелярии ездил в Смоленск с секретной миссией: арестовать смоленского губернатора князя Черкасского за тайные сношения с поляками и пруссаками. Ушаков объявил Черкасскому, что направляется с секретной царской миссией в Польшу, а сам ночью после пирушки в губернаторской резиденции арестовал Черкасского с его приближенными, доставив их в Петербург для допросов в своей канцелярии и суда. На суде доказать измену Черкасского в полном объеме не удалось, и его отправили вместо плахи в сибирскую ссылку.

А вот сибирский губернатор Жолобов был обвинен в измене и казнен после пыток в Тайной канцелярии. Жолобова сгубила критика некоторых начинаний императрицы Анны, о которых в Петербург из Сибири сообщили доносчики, а также близкая дружба с бывшими «верховниками», оспаривавшими в 1730 году безграничность власти царицы в государстве. Жолобов был арестован на своем месте службы в Нерчинске и под конвоем доставлен в застенок Ушакова в Петропавловской крепости. На следствии к нему, как и ко многим другим обвиняемым из высшей российской элиты тех лет (губернатор всей Восточной Сибири в эту элиту, безусловно, входил), в Тайной канцелярии применили оригинальный метод следствия: обвиняя одновременно в замысле государственной измены и в коррупции для личного обогащения. Здесь расчет был верен — в те годы в Российской империи трудно найти министра или губернатора в провинции, не замешанного в коррупции (здесь читатель вправе резонно спросить: а сегодня разве не так?). В итоге такие высокопоставленные обвиняемые в подвалах Тайной канцелярии, отрицая измену императрице, решались признать свои мелкие по сравнению с этим страшным обвинением личные грешки — а этого оказывалось достаточно для вынесения им смертного приговора за казнокрадство, и не нужно было выбивать и доказывать умысел на измену власти. Этот метод придуман именно в годы руководства Тайной Ушаковым, и работал он зачастую наверняка.