Реки Аида - читать онлайн книгу. Автор: Марек Краевский

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Реки Аида | Автор книги - Марек Краевский

Cтраница 1
читать онлайн книги бесплатно

Реки Аида

Гидрология преисподней

Топонимические признаки для определения месторасположения царства мертвых у античных авторов являются главными и достаточными, месторасположение топосов Аида определяется по их относительной удаленности от какого-либо объекта.

Основные географические объекты Аида следующие: реки Океан (река Океан у греков омывает всю плоскую Землю, соответственно, и Аид), Ахеронт, Стикс, Кокит (Коцит), Лета, Пирифлегетон; озера и болота — Стигийские болота и Ахерусийское озеро, место впадения Кокита. Такова «гидрография преисподней», запечатленная в произведениях Гомера, Гесиода, Пиндара, Вергилия.

Пространство Аида представляет собой совокупность образующих два этажа детерминированных, часто изолированных друг от друга топосов, о связи которых между собой можно только догадываться.

Более полную информацию об этом можно почерпнуть из характеристик рек и их взаимоотношений. Реки Аида могучие. Мощь их должна была поражать несчастную душу, попавшую в Аид. Их не перейти вброд, не пересечь вплавь. Мотив непреодолимой (или трудно преодолимой) преграды между мирами мертвых и живых вообще чрезвычайно важен. Он присутствует в мифах всех народов, и большинстве случаев эта преграда — водная.

Особенности топографии рек следующие: у входа в царство протекает Ахеронт, это самая наружная река. Ахеронт и является у греков естественной границей между царством мертвых и царством живых. Пересечь Ахеронт и попасть в Аид можно, только прибегнув к услугам лодочника Харона, берущего за труд плату медной монетой.

О Стиксе мы знаем, что это сильная и длинная река, девять раз опоясывающая Аид. Она священна для людей и богов. Стикс соединяется с рекой плача Кокитом, а Кокит, в свою очередь, является притоком реки забвения Леты, очень медленной, имеющей исток в недрах земли. Огненный Пирифлегетон также окружает Аид. Можно предположить, что Флегетон является границей между собственно Аидом и находящимся под ним Тартаром, но определенно это утверждать нельзя, расположение Флегетона в пространстве загробного мира остается неизвестным. Флегетон, огненная река Аида, в христианском аду превратилась в огненную стихию, «вечный огонь», «огнь поядающий», «геенну огненную», где горят грешники.

Des Todes Fluthen hatten mich umgeben; es schreckten mich des Schattenreiches Strome.

Окружили меня волны смерти; ужаснули меня реки Царства Смерти.

II книга Самуила 22, 5 в переводе Antoniusa Thaddausa Deresera (1827)
Пролог

Вроцлав, 1946

Кало Цюрея начал свой рабочий день во Вроцлавском Воеводском Управлении обычно, как всегда — вынул из портфеля завернутые в бумажные пакеты из-под сахара бутерброды, термос с чаем, тетрадь в линейку, заточенные карандаши и заряженный пистолет.

Этот последний предмет, иметь при себе который позволяло специальное разрешение, был для его владельца совсем как живое существо. Пистолет был отполирован, лоснился смазкой, завернут во фланелевую мягкую ткань, и носил его Кало на самом сердце, справа, во внутреннем кармане пиджака.

Пистолет был нужен для защиты: и от недружелюбных родственников, которые глубоко не уважали его владельца — заведующего нацотделом цыганской народности, — и перед «хозяевами», которые оказывали ему весь спектр неприязни: от уличных оскорблений до угроз непосредственного нападения. Поэтому Кало Цюрея любил своего друга и держал его всегда при себе.

Был Кало подозрительным и недоверчивым человеком, а потому прекрасно понимал, что его начальство не сулит ему блистательной карьеры. Они бы охотно уволили его и ликвидировали единоличный департамент в Отделе Оседлости Воеводского Управления, если бы не давление «сверху».

«Эти сверху», а короче говоря, сотрудники идеологического Политотдела — видели в Цюрее своеобразный фиговый листок. Они могли всегда поставить его в пример, как человека, пропагандирующего классовое сознание в среде цыганского суеверия. И хотя результаты его общественной деятельности оказывались мизерными, но были, что намного важнее, практически непроверяемыми.

И затем, когда какой-нибудь партаппаратчик из Варшавы метал гром и молнии из-за плохих показателей процесса межклассовой борьбы, вызывался Цюрея и как контраргумент констатировалось:

— Взгляните, вот наш товарищ Цюрея, который весьма эффективно пропагандирует идеи марксизма-ленинизма среди цыганского населения!

Идеологическая дымовая завеса была на руку и самому Цюрее, потому что он мог, что было очень важно для него, помогать своим братьям в их повседневных заботах. Вместо того чтобы убеждать их отказаться от кочевого образа жизни или доказывать, что починка кухонной утвари и кузнечное дело являются проявлением мелкобуржуазной психологии, он предпочитал организовать вакцинацию цыганских детей, вырывать скупые ресурсы государственных денег для оказания им медицинской помощи, чтоб хоть как-то уменьшить их вражду и ссоры.

Несмотря на определенное недовольство в среде наиболее радикальных лидеров цыганских таборов, Кало Цюрея, в основном из-за серьезности и поддержки традиционного уклада жизни, пользовался уважением большинства соотечественников.

Эти же черты, в свою очередь, обеспечивали ему уважение и окружающих его сослуживцев, которые официально были призваны клеймить любую религию как «опиум для народа», а неофициально часто просили Цюрея быть посредником между ними и какой-нибудь известной цыганской гадалкой.

Люди, вошедшие в комнату, которую Цюрея делил со своим еврейским коллегой Ароном Вулахом, вероятно, не верили в гадания и ворожбу, потому что были молоды, уверены в себе и агрессивно настроены. Одеты они были в ладно скроенную одежду — длинные плащи с широкими подплечиками, и шляпы их были надвинуты на лоб.

— Воеводское Управление Государственной Безопасности, — сквозь зубы и многозначительно глядя на Вулаха, протянул тот, что повыше. — Мы хотим говорить только с товарищем Цюрея.

— Во дворе при пивной, — сказал собеседник, как только Вулах вышел из помещения, — рядом с кузницей и конюшней, в которых ваша родня держит коней, был найден труп. Мы показали его, чтобы идентифицировать, одной цыганке по имени… — посмотрел в лист с записью, — имени Женевьева Кивек. Она стала громко кричать что-то на своем языке. Да так орала, что слышно было на каждом углу в округе.

— Так вот, цыгане напугались того, — взял слово второй агент, — что та ведьма верещала, что никто не захотел опознавать мертвеца. Тянули мы их туда, но они даже не хотели смотреть и ладонями закрывали лица.

— Мы должны знать, почему, товарищ Цюрея,

— И главное, должны знать, что им сказала та баба, — добавил первый агент.

Завотделом нахмурился. Невидящим взглядом безучастно оглядел он тлеющие руины разрушенного железнодорожного моста, на которых таял редкий дождь.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию