Третий Рейх. Дни Триумфа. 1933-1939 - читать онлайн книгу. Автор: Ричард Дж. Эванс cтр.№ 95

Страница

Начиная с 1935 года региональные инициативы стали подкрепляться директивами от центра, затрагивающими самые разные школьные предметы в различные годы. К 1938 году эти директивы покрывали каждый учебный год и большинство предметов, даже тех, которые никак не касались идеологии ^[645]. Обучение немецкому языку должно было фокусироваться на речевых моделях как результате расового происхождения, немецких словах как выражении немецкого национального сознания и речевых моделях как проявлении характера ^[646]. Даже занятия по физике теперь были ориентированы на темы, относящиеся к военному делу, такие как баллистика, аэродинамика и радиосвязь, хотя изучение основных физических принципов не имело никакого отношения к идеологии ^[647]. Биологию превратили в изучение рас ^[648]. В 1935 году также начали появляться книги по арифметике, оставленные под контролем Министерства образования. Основной особенностью этих книг было то, что в них была включена «социальная арифметика», делая расчеты, дети должны были проходить подсознательную идеологическую обработку, например, там были задачи, где школьники должны рассчитать, сколько будет стоить государству содержание в больницах психически больных людей ^[649]. Еще в одной такой задаче говорилось: «Пропорция нордической крови у немецкого населения составляет 4/5 населения, треть из них можно считать блондинами. По этим оценкам, сколько блондинов должно быть среди немецкого населения, если оно составляет 66 миллионов?» ^[650]. Курс географии также был переработан с учетом нацистской идеологии, в нем должны были подчеркиваться «понятия дома, расы, героизма и органицизма, как значилось в заголовке одного пособия для учителей, «климат нужно рассматривать в связи с расой», учителям советовали, что изучение Востока — это хороший способ подойти к еврейскому вопросу ^[651]. В бесчисленных книгах по географии продвигались такие вопросы, как жизненное пространство, кровь и почва, поддерживался миф о расовом превосходстве немцев ^[652]. На картах мира и в новых учебниках подчеркивалась важность геополитики, скрытым образом выражалась идея «один народ, один рейх», или прослеживалось расширение германских племен по Восточной и Центральной Европе в Средние века ^[653].

II

Несмотря на все эти новшества, у учителей еще оставалось некоторое пространство для маневра. В 1939 году многие сельские школы были весьма малы, а в большинстве начальных школ все еще было только один-два класса. Учителя в этих школах могли относительно свободно интерпретировать материалы, которые им навязывал режим. Более того, некоторые авторы учебников как будто тайно сговорились с чиновниками из Министерства образования и включили в свои книги много идеологически нейтрального материала, оставляя учителям возможность выбора ^[654]. В одном пособии для учителей начальных классов, выпущенном Национал-социалистическим союзом учителей в 1938 году, утверждалось, что ядром школьной программы по-прежнему должны оставаться чтение, письмо и арифметика. Дети смогут принести больше пользы нации, если они сначала хорошо освоят цифры и буквы, а уже потом перейдут к другим задачам ^[655]. Наиболее смышленые ученики, такие как художник Йозеф Бойс, который в это время учился в школе в католической Западной Германии, позднее вспоминали, что могли определить, какие из учителей были «скрытыми противниками режима»; иногда они, чтобы отделить себя от режима, могли, отдавая гитлеровское приветствие, принять нестандартную позу или сделать соответствующее выражение лица ^[656]. Один учитель в Кёльне каждое утро начинал занятия с ироничного приветствия «Хайль, Древнее германское племя!». Многие ясно давали понять, что поддерживают нацистскую идеологию только внешне ^[657]. Но такая двусмысленность могла повредить образовательному процессу. По рассказу одной девочки, которая уехала из Германии в 1939 году в возрасте шестнадцати лет, дети прекрасно знали, что некоторые из учителей «вынуждены были притворяться нацистами, чтобы сохранить свою работу, а большинство учителей-мужчин имели семьи, которые от них зависели. Если кто-то хотел продвинуться по службе, он должен был показать, каким он был хорошим нацистом, независимо от того, верил ли он сам в то, что говорил. В последние два года мне тяжело было воспринимать информацию, потому что я никогда не знала, насколько сам учитель в это верил» ^[658].

Страница