Социальный интеллект. Новая наука о человеческих отношениях - читать онлайн книгу. Автор: Дэниел Гоулман cтр.№ 74

Дошкольники, которых в семье постоянно обижали – причиняли им моральную или физическую боль, – в историях о Джонни находили злость там, где ее не было. Дети, страдающие от плохого обращения, склонны видеть злость на лицах с нейтральным, неопределенным и даже грустным выражением. Вероятно, такая склонность к гипердиагностике гнева указывает на чрезмерную возбудимость миндалины. И эта гиперчувствительность, похоже, касается только градаций злости: мозг терроризируемого ребенка острее реагирует на озлобленные лица, чем мозг других детей, хотя на выражение радости или страха он отвечает нормально ^[420].

Такая деформация эмпатии означает, что внимание ребенка привлекают даже малейшие намеки на то, что кто-то рядом может сердиться. Дети, подвергающиеся насилию, гораздо активнее прочих ищут в окружающих признаки гнева, находят их даже там, где никакого гнева на самом деле нет, и уже никак не могут переключить с них внимание ^[421]. Гипердиагностика гнева, возможно, идет таким детям на пользу. Поскольку дома они подвергаются реальной опасности, повышенная чувствительность может служить им чем-то вроде радара, помогающего вовремя защититься.

Проблемы начинаются, когда дети выносят эту особенность за пределы дома. Школьные задиры (как правило, они подвергаются физическому насилию в семье) считывают злость и враждебные намерения с нейтральных лиц и зачастую нападают на других детей только из-за этой ошибки.

Управление вспышками детского гнева для любого родителя представляет огромную проблему, но в то же время и дает определенные возможности. В идеале родителю не следует отвечать злостью на злость, но и оставаться безучастным нельзя, бросая ребенка наедине с его негодованием. Лучше взять свой собственный гнев под контроль, не отстраняясь от него и не предаваясь ему безраздельно, и при этом поддерживать обратную связь с ребенком. Так ребенок сможет в безопасности научиться управлять собственным раздражением. Это, конечно, не означает, что ребенок должен расти в идиллической эмоциональной атмосфере. Уже хорошо, если в семейной системе будет достаточно упругости, чтобы приходить в норму после потрясений.

Обстановка в семье определяет эмоциональный мир ребенка. Кокон, который дает чувство безопасности и сохраняется в любых обстоятельствах, может смягчить даже самые ужасные удары судьбы. Когда вокруг происходят какие-то критические события, ребенка больше всего волнует вопрос, как это скажется на его семье. Например, дети, выросшие в зоне военного конфликта, смогут впоследствии избежать посттравматического синдрома или повышенной тревожности, если родители сумеют создать дома стабильную, внушающую уверенность атмосферу.

Это не означает, что родители должны подавлять собственные тревоги, чтобы “защитить детей”. Дэвид Шпигель, психиатр из Стэнфордского университета, изучал эмоциональные реакции в семьях после теракта 11 сентября. Дети, отмечает Шпигель, обладают повышенной восприимчивостью к эмоциональным потокам внутри семьи. По его словам, “эмоциональный кокон создается не тогда, когда родители делают вид, будто ничего не происходит, а тогда, когда они дают детям понять: как бы плохо нам ни было, мы будем справляться с этим вместе, как одна семья”.

Исцеляющий опыт

Его отец был склонен к вспышкам агрессии, особенно когда напивался – а напивался он почти каждый вечер. В припадке гнева отец хватал одного из четырех своих сыновей и принимался избивать его.

Много лет спустя герой этой истории признался жене, что ему до сих пор страшно. Он по-прежнему слишком живо все помнил: “Когда мы с братьями видели, что отец прищуривается, то понимали: пора убираться из комнаты”.

Его жена, рассказав мне об этой исповеди, добавила, что извлекла из нее и собственный урок: “Я поняла, что мужу в детстве не уделяли внимания. Поэтому даже когда приходится выслушивать эту историю в сотый раз, я говорю себе: оставайся на связи. Стоит мне отвлечься хоть на секунду, он чувствует себя уязвленным. Он удивительно чутко улавливает моменты, когда я сбиваюсь с его волны. Даже когда я делаю вид, будто продолжаю слушать, он мгновенно чувствует, что я погружаюсь в свои мысли”.

Такая чувствительность и эмоциональные травмы, похоже, присущи всем, с кем родители в детстве обращались как с “Оно”, а не как с “Ты”. Их уязвимые места чаще всего обнажаются в значимых отношениях – с супругами, детьми и близкими друзьями. Но у взрослых есть надежда исцелиться, если близкие не будут их игнорировать или обижать, а будут общаться с ними в духе “Я – Ты” – как это произошло с тем гиперчувствительным человеком и его удивительно отзывчивой женой.

Помимо родителей или супругов, надежным тылом может стать и хороший психотерапевт. Психолога Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе Аллана Шора психотерапевты возвели в ранг героя за его обширные обзоры, посвященные нейробиологическим исследованиям отношений “пациент – терапевт”.

Согласно теории Шора, нейробиологическая основа эмоциональных расстройств локализована преимущественно в орбитофронтальной коре (ОФК), ключевом модуле связи нейронных путей, ответственных за отношения между людьми ^[422]. Даже сам рост этой коры, утверждает он, зависит от опыта, получаемого ребенком. Если родители настроены на ребенка, если они обеспечивают ему надежный тыл, ОФК разрастается и процветает. Если родители неотзывчивы или агрессивны, развитие ОФК нарушается, и в результате страдает способность регулировать частоту появления, продолжительность или интенсивность таких отрицательных эмоций, как гнев, ужас или стыд.

Теория Шора объясняет, как благодаря нейропластичности наши взаимодействия способны перекраивать мозг, то есть каким образом многократный опыт определяет форму, размер, количество нейронов и число их синаптических связей. Некоторыми крупными перестройками мы обязаны самым близким отношениям, которые раз за разом заставляют наш мозг работать в определенном эмоциональном диапазоне. Вследствие того, что люди, годами находящиеся рядом с нами, делают нам больно, раздражают или, наоборот, оказывают эмоциональную поддержку, схемы нейронных сетей в нашем мозге могут перестраиваться.

Шор утверждает, что полные заботы и поддержки отношения, сложившиеся в более зрелом возрасте, могут до некоторой степени переписать нейронные сценарии, сформированные в детстве. В психотерапии инструментами для починки эмоциональной сферы служат взаимопонимание и доверие – терапевт и пациент находятся в надежной петле обратной связи.