Смерть под маской - читать онлайн книгу. Автор: Кэролайн Грэм cтр.№ 104

Эндрю Картера приговорили к восьми годам, из которых он отсидел шесть с половиной. Остаток денег от продажи часов он доверил опытному трейдеру ^[70], так что ко времени выхода из тюрьмы у Эндрю на руках оказалась значительная сумма. Через несколько недель он покинул страну, переведя почти все деньги в наличность.

Несколько месяцев он колесил по Европе. Сорил деньгами направо и налево, пропадал в игорных заведениях, пока маленькая неприятность в Марселе с крапленой колодой при игре в покер не заставила его бежать. Он полетел в Америку, решив погреться на солнышке, сошел с самолета в Сан-Диего. Там он нанял машину и покатил вдоль побережья. Где-то на выезде из Саусалито ^[71] его обманом выманили из автомобиля, зверски избили и обобрали до нитки двое бандитов, замаскировавшихся под туземных колдунов.

Сильвия Гэмлин уехала из Поместья спустя несколько дней после того, как дело было закрыто. Она отказалась взять у матери ключ от лондонского дома и остановилась в неприметном отеле в районе Виктории. Здесь она больше месяца вяло просидела в своей комнате, выходя только поесть в гостиничный ресторан, и лишь однажды навестила семейного адвоката.

То, что стало известно ей об Иэне Крейги (а она и теперь не могла не думать о нем), глубоко потрясло ее. Она верила, что перемена, которая произошла с этим человеком еще до встречи с ней, случилась на самом деле. Однако теперь она не могла относиться к его поучениям с былым безоглядным восхищением. Казалось, это усиливало чувство потерянности, которое овладело ею после его смерти, и еще добавляло смятения в душе настолько, что она была неспособна горевать.

Эта передышка в отеле помогла Сильвии разобраться в своих чувствах, и постепенно она начала понимать, что искренность ее внутренних ощущений не зависит от морального облика ее учителя. И что ее переживания во время медитации не были результатом подсознательного потворства собственным слабостям. Они были истинными, может, даже являли собой благоприятный знак того, что она была права в своем решении отыскать собственный путь, который подразумевает некую духовную зрелость.

Именно в это время из Поместья ей переслали письмо от Уиллоуби Грейторекса, адвоката, который просил мисс Гэмлин зайти к нему. Она шла с неохотой, предвкушая поучительную лекцию о том, как наилучшим образом распорядиться деньгами, но он только прочел ей завещание отца. Все, что он накопил при жизни, Гай оставлял дочери. Она всегда знала об этом его намерении, но тем не менее была захвачена врасплох. Расставаясь, сэр Уиллоуби вручил Сильвии большой конверт из толстой бумаги и сказал, что отец хотел, чтобы он отдал его ей. Что там — адвокат не знал.

Вернувшись в свой отель, Сильвия положила конверт подальше в шкаф и постаралась забыть о нем. Ей не нужны были никакие напоминания об отце. Но из множества мыслей, которые занимали ее во время этого долгого одинокого самокопания, одна не давала ей покоя. Она поняла, что отец не виновен в убийстве, в котором она так яростно обвиняла его, и что он умер, зная, что дочь убеждена в его виновности. И хотя ее чувства к нему не изменились, она горько сожалела об этой ошибке. Несколько раз, сидя неподвижно с закрытыми глазами и стремясь направить мысли в нужное русло, она пыталась «ухватить» его образ, но так сильно при этом напрягалась, что в голове все начинало плыть и кружиться. Все эти ментальные упражнения были напрасны. Гай оставался недоступным и, по-видимому, так и не узнал о раскаянии своей дочери.

В конце концов она открыла конверт и высыпала содержимое на кровать. Она была почти уверена, что найдет там сертификаты акций или страховые полисы, и растерялась, увидев листки сложенной бумаги, фотографии, корешки билетов и программки, усеявшие покрывало. Она подняла самый верхний листок и разгладила его.

Это был ее школьный табель за зиму 1983 года. Было еще много всякого другого. За все годы, начиная с этого и кончая годом окончания школы. Ее рисунки, школьные тетрадки, а еще воротничок с кружевом по краям и неумело вышитыми инициалами «С. Г.», который загадочным образом исчез вскоре после того, как она принесла его домой. Были кое-какие ноты и одна пьеска «Возвращение Робина», ярко размеченная фломастерами. И прядь ее волос, обвязанная резинкой. Она вспомнила свои волосы до пояса и как она настояла на стрижке просто потому, что ее отец сказал, что любит длинные. Она нашла корешки билетов, прикрепленные к открытке с изображением гориллы и надписью «Наш день в зоопарке».

Она сидела и долго перебирала эту кучу, не всегда прочитывая до конца, иногда едва бросая взгляд на что-то. Не сразу, но отчетливо она почувствовала всю степень его одиночества и боли. И приняв эти чувства, позволила им смешаться с ее собственной болью и одиночеством. Еще она нашла запечатанный конверт поменьше с ее именем. Письмо, в котором он просил ее о прощении. Писавший надеялся, что хотя его выражения нежности не приветствовались раньше, но, возможно, теперь, когда его больше нет, она примет его искреннюю любовь, которой он всегда был полон. Он хотел только ее счастья. Она была единственной, хотя и незаслуженной радостью в его жизни. Он был всегда ее горячо любящим отцом.

Сильвия долго держала письмо в руках. Она сидела совершенно неподвижно, пока в комнате не стало темно. Ее профиль выделялся на фоне размытого оранжевого света уличных фонарей чернильным силуэтом. Она чувствовала мучительное, почти невыносимое раскаяние и боль. Она думала о годах их отчуждения и под впечатлением от письма и трогательного вороха памятных вещичек больше не видела в его отношении к ней ничего злобного и деспотичного. Она вспомнила его растерянный силуэт в дверях напротив ее квартиры и как он пытался спрятаться, когда она вышла и осыпала его бранью через дорогу.

Она попыталась объяснить себе в чем, собственно, состояла его вина. Не обращал на нее внимания, как это делают тысячи других занятых родителей, а затем попытался восполнить свое небрежение и явно перегнул палку, что не раз случалось с ним и при других обстоятельствах его жизни? Такой уж был у него характер. Листок бумаги одиноко дрожал в ее руке. И теперь Сильвии казалось непонятным, почему она с таким непреложным упорством ожесточала против него свое сердце.

Учитель как-то сказал: «Постарайтесь распознать друг в друге то, что вечно». Она не пыталась узнать своего отца вовсе, и теперь его письмо было единственным, что она имела, и ей оставалось только скорбеть об упущенном времени, когда она могла еще что-то изменить.

Осознание этого сделало ее такой несчастной, что она не могла оставаться в комнате, выбегала из отеля и принималась кружить по улицам, чтобы успокоиться. Она шагала через груды сырых желтых листьев, ни на что не обращая внимания, едва замечая прохожих, на короткое время присаживалась отдохнуть на скамейку и снова шла. Она ходила до изнеможения, затем возвращалась в отель и засыпала. Однажды она набрела на городской сад и стала проводить там целые дни, скрытая среди кустов, пытаясь освободиться от навязчивых мыслей, сосредоточившись только на дыхании, как ее учили, но все это приносило должного результата.