Лорд и леди Шервуда. Том 1 - читать онлайн книгу. Автор: Айлин Вульф cтр.№ 58

Как часто после расставания с Робином она думала о том, что лучше бы отец не оставлял за ней выбор супруга, а выдал бы ее замуж по собственному разумению, когда ей было пятнадцать или шестнадцать лет! Она сделала выбор, и он привел ее в тупик. Мало того что отец воспротивился бы этому выбору, так и сама она оказалась отвергнутой. Воспоминание о словах, которыми Робин корил себя в несдержанности, искал себе оправдание и просил у нее прощения, вызывало у Марианны чувство острого стыда. Это она была несдержанной, но он с исключительным тактом принял ее вину на себя.

После того письма ее первым порывом было желание немедленно выйти замуж. Он выразил уверенность в том, что она изберет достойного мужа, даже благословил ее на венчание с другим? Прекрасно! Так она и поступит. Но едва она стала перебирать в памяти всех, кто делал ей предложение руки и сердца, как порыв угас, обернувшись горьким чувством безысходности. Роковая встреча с лордом Шервуда в конце прошлогоднего лета и так не позволила Марианне принять ни одно из тех предложений. Теперь же, после того как она провела рядом с ним почти половину месяца, больше узнала его, могла видеть каждую минуту, разговаривать с ним, даже просто молчать, мысль о замужестве казалась совершенно невыносимой, если ее супругом станет не он. А он им не станет, и тешить себя иллюзиями бессмысленно.

Марианна представила себе череду долгих лет в браке с другим, каким бы он ни был и какое бы имя ни носил – нет разницы. Клэренс могла сотню раз напоминать ей о долге перед всеми, кто жил на землях, принадлежащих отцу Марианны, но об одном она забывала: отец полностью доверял Марианне в управлении владениями, а что ей доверит супруг? Кухарок, прачек, швей? Взамен же потребует почтительности, держать рот на замке, а глаза потупленными и рожать из года в год? Два десятка лет унылой жизни, которая закончится такой же унылой кончиной? Ей хотелось даже не плакать, а выть, уподобившись волчице на привязи.

Он ведь сам говорил ей, что никто из мужчин не потерпит от нее то, что составляет саму ее жизнь, без чего она не сможет не то что жить, а просто дышать. И после своих же слов прислал такое письмо! Она вспоминала его объятия, едва ощутимое прикосновение губ, тепло дыхания, и мысль о том, что по ночам она будет вынуждена покорно сносить чужие – не его – руки, беспрекословно уступать и терпеть близость с другим мужчиной, повергала ее в беспросветную тоску.

Вспоминая светские романы, которые она читала украдкой в монастыре и, ни от кого не таясь, во Фледстане, Марианна горестно усмехалась. Несчастья, происходившие с влюбленными в этих романах, вызывали искренние переживания, но всегда казались надуманными. Наверное, никому не был бы интересен сюжет, где герои, полюбив друг друга, без приключений обвенчались, без разлук жили в счастье, богатстве и радости и умерли в один день. Но как может разбиться сердце, если оно живое, а не из стекла, не из глины? Теперь она знала как, когда по ночам, не выдержав боли в груди, перечитывала письмо Робина, плакала и одновременно утешалась одним лишь созерцанием строк, написанных его рукой. Плакала и молилась, непрестанно молилась о нем, за него, прося уберечь его от стрел, от клинка. Ей ли не знать, как уязвимо человеческое тело, будь оно даже сильным и молодым! Ее ладонь хранила память о шраме на груди Робина. Та рана не убила его, но иногда довольно и неглубокой раны, которая может свести в могилу не за дни – за считанные минуты.

Отец же тем временем принялся настаивать на скорейшем замужестве. День за днем сэр Гилберт напоминал Марианне о дочернем долге, требуя сделать выбор, пригрозив, что если она и дальше будет тянуть, он сам укажет ей, с кем идти под венец.

– Тебе минуло восемнадцать, – говорил он, – чего ты ждешь? В твоем возрасте надо быть уже не только замужем, но и дважды, а то и трижды родить, если, конечно, ты не вознамерилась постричься в монахини.

Этой неосторожной и очень опрометчивой обмолвкой сэр Гилберт сам подсказал Марианне, как ей надлежит поступить.

Теперь, когда надежды обрести счастье, разбились, Марианне хотелось только одного – уединения. Она прекрасно понимала, что отец не позволит ей жить за стенами Фледстана в каком-нибудь скромном доме, где она могла бы заниматься сбором и выращиванием трав, врачеванием любого, кто искал бы ее помощи. Именно такого удела она сейчас желала для себя всей душой, понимая разумом, что подобный образ жизни ей не позволят. Значит, уединение можно было найти, только ступив на монашескую стезю, и, придя к такому решению, Марианна твердо вознамерилась воплотить его в жизнь.

Голос Клэренс заставил ее очнуться.

– А если твой супруг придется тебе по душе и ты полюбишь его всем сердцем? – спросила Клэренс, внимательно глядя на Марианну.

Подруга никак не могла уняться! Марианна вздохнула, отложила перо и, взяв Клэренс за руку, ответила ей таким же внимательным взглядом.

– Раз уж у нас доверительный разговор, скажи мне, Клэр, только искренно! Ты любишь кого-нибудь?

Клэренс зарделась, смущенно потупила глаза и кивнула головой так, словно отвечала утвердительно, но не совсем, как если бы сама сомневалась в своем сердце.

– Еще нет, Мэриан. Наверное, я только влюблена. Но мне очень нравится один человек! Когда он рядом, все вокруг для меня преображается. Даже сумрачный день кажется исполненным солнечного света!

Марианна впервые за долгие дни улыбнулась, увидев, каким нежным волнением дышит весь облик Клэренс, обычно воплощавший благонравное дружелюбие. Сейчас же она была так взволнована и бесконечно хороша в своем волнении!

– А ты ему нравишься? – спросила Марианна так осторожно, словно боялась спугнуть дыханием мотылька.

Клэренс вскинула повлажневшие, сияющие радостью и надеждой глаза и, глядя куда-то вдаль мимо Марианны, прошептала:

– Иногда мне кажется, что нравлюсь. Иногда я начинаю сомневаться – он очень сдержан со мной, и тогда мне становится грустно. Вдруг его внимание – дань обычной вежливости, а я просто уношусь в мечты, придумывая то, чего нет и в помине? Но всегда, когда он смотрит на меня так, чтобы я не заметила его взгляда, – а я все равно замечаю! – все сомнения разом оставляют меня! И я понимаю: да, я нравлюсь ему!

Марианна глубоко вздохнула, закрыла глаза и, запрокинув голову, улыбнулась мечтательно и нежно. Заметив эту улыбку, Клэренс порадовалась собственной откровенности: сейчас перед ней была прежняя Марианна. Но перемена длилась недолго. Марианна вновь стала печальной, улыбка покинула ее губы, глаза помрачнели.

– Я рада за тебя, Клэр, – вздохнула Марианна, погладив Клэренс по руке, и теперь уже сама погрузилась в какие-то видения. – И я прежде мечтала любить и быть любимой, но со мной такого счастья не случилось. Видно, не судьба. Не о чем и грустить.

После этого признания девушки долго молчали. Марианна вернулась к делам, а Клэренс сидела, стиснув руки, лежавшие на коленях, и поглядывала на подругу так, словно хотела что-то сказать, но никак не решалась. И наконец решилась.

– Не могу поверить, что ты так слепа! – воскликнула она с упреком. – Жалуешься, что любовь обошла тебя стороной, в то время как самое благородное сердце, какое я только знаю, любит тебя давно, преданно и безмолвно, благословляя каждый твой вздох! – и когда Марианна посмотрела на нее недоверчивым удивленным взглядом, сказала: – Я говорю о моем брате. Робин любит тебя, Марианна.