— Пей! И спрашивай.
Рита сделала несколько глотков, чихнула и виновато улыбнулась:
— Крепкое вино. И вкусное.
Арлей кивнул и вопросительно посмотрел на Риту. А она вдруг нахмурилась, решительно допила вино и поставила бокал на столик.
— Только не обижайтесь, Дэйран, — попросила она.
— Не буду, — пообещал герцог и улыбнулся.
— Ой! И не смейтесь надо мной! Пожалуйста…
— Не буду, — повторился Арлей.
— Правда? Тогда скажите… А вы могли сделать… Ну, то, о чем говорили у Великих Столбов?
— А что я такое говорил?
Рита посмотрела на Арлея и не обнаружила на лице улыбки. Только непонимание.
— Вы говорили о языках… И выжженных глазах. Вы могли это сделать?
Герцог сделал глоток бренди, почесал кончик носа и хмыкнул:
— Вообще-то законы королевства позволяют мне делать вещи и похуже… Но мой отец не прибегал к подобным методам, да и я привык обходиться. Только здесь другой случай… Своими руками бы задушил!
Почему-то Рита улыбнулась, шмыгнула носом и кивнула:
— Хорошо! Мне сейчас… Э-э-э…
— Тебе сейчас нужно лечь спать, Рита.
— Ой… Я думала, вы хотите…
— Никаких «ой»! Иди спать. Это очень хорошее зелье. Завтра проснешься здоровой.
Рита пошла к коридору, а Дэйран смотрел ей вслед и думал: что лучше — просыпаться одному или, раскрыв глаза, увидеть у своей постели уснувшую в кресле и улыбающуюся во сне Риту?
***
Герцог вошел в столовую, когда обед караванщиков был в разгаре. Взмахом руки он остановил засуетившегося Лекана, а потом подозвал Алекса.
— Выходим завтра?
— Надо бы еще задержаться в крепости, — не очень уверенно ответил старший караванщик. — Ремонт, сортировка заказов, разгрузка…
— Хорошо. Тогда пусть кто-нибудь притащит с пандуса ящик. Я бы не донес его.
— Так я и сам могу! — заверил Алекс и вышел во двор.
Вернулся он с ящиком в руках и удивленным лицом.
— Это…
— Оно! — усмехнулся Арлей. — Вы славно работаете, ребята! Так понимаю, мы скоро будем дома… А я точно знаю, что на утиную охоту курицу не берут! Даже жареную. Вот и я решил не тащить обратно в замок этот ящик. Условие одно! Во дворе песни не орите — я спать буду.
Он собрался уйти, но Реток, заглянув в ящик, остановил его:
— Подожди, Дэйран! Такое и без тебя?!
Под дружное восхищение караванщиков Алекс принялся выставлять на стол запыленные бутылки, опечатанные сургучом. Арлей налил себе сам — бренди едва дно прикрыло. А Реток с хитрым лицом что-то быстро зашептал на ухо Лекану. Тот кивнул и поднял бокал:
— За герцога Дэйрана Арлея!
Караванщики вскочили на ноги и дружно поддержали:
— Здрав будет герцог Дэйран Арлей!
Герцог приложился к бокалу, а потом погрозил Ретоку пальцем:
— Караван еще в пути!
— А я что?! — развел руками конюх. — Это не мы! Мы просто поддержали!
— Ясно. Еда хорошая?
— Да! Очень! — в несколько голосов заверили караванщики.
— Тогда не забудьте поднять бокал за Лекана! И за хитреца Ретока!
Арлей долго не мог уснуть. Почитал книгу, даже хотел добавить бренди, оставшийся стоять на столе, и все время убеждал себя, что, запрещая караванщикам петь песни во дворе, заботился только о своем сне. Но в конце концов признал, что сон Риты оказался в приоритете.
А караванщики, конечно же, пели. Негромко и только о доме.
***
Из крепости ушли около полудня второго дня. Караванщики будто бы не торопились домой, да и Алекс постоянно находил всем дело.
Место в комнате управления Арлей уступил Рите. На вопрос Ретока по этому поводу он как-то рассеянно ответил:
— Мне надо немного написать и много думать. А от Пустоши меня уже тошнит! Или что-то интересное будет?
— Нет. Скалу Дураков стороной обойдем, так что пусть Рита посмотрит на всяких гиен и цветочки. Сомневаюсь, что еще когда придется ей…
Тем не менее где-то через полчаса после выхода из крепости герцог зашел в комнату управления и спросил?
— А ты, Реток, отдал Лекану бриллианты? Я что-то забыл напомнить.
Реток снял шлем, бросил быстрый взгляд на Риту и кивнул:
— Конечно! Лекан очень доволен! Клялся, что к осени половину долга закроет. Смотрю, ты, Дэйран, уже без палки ходишь?
— Да тут идти-то… И у коридора стены есть, — улыбнулся герцог. — Дороги, которой сейчас идем, тоже на картах нет?
— А чего ее отмечать? Здесь Пустошь спокойная…
Вернувшись к себе в комнату, Арлей снял сапоги, закатал штанины и растер ноги бальзамом. Потом занялся руками, что было проще. Довольный собой, он размял кисти рук, взялся за бумаги и писал с перерывами до самого ужина. По совету Ретока герцог рано лег спать — конюх сообщил, что назавтра караван прибудет в замок не позднее двух часов пополудни.
Проснувшись, герцог далеко не сразу осознал, что караван стоит на месте. С одной стороны в узких окнах виднелся серый свет Пустоши, а с другой — царила тьма. Эта странность заставила Арлея натянуть штаны, рубашку и босиком отправиться в комнату управления повозкой. Он был уверен, что найдет там Ретока и все узнает, но увидел лишь Риту в шлеме.
Попытка тихо сесть во второе кресло герцогу не удалась — он оступился и задел плечо Риты. Девушка сорвала с головы шлем и удивилась в своей обычной манере:
— Ой! Вы же спали…
— Тихо! — приказал Арлей, уселся в кресло и потянул к себе шлем. — Шлем можешь надеть.
Он включил на пульте звук, и увиденное на экране шлема стало гораздо понятнее.
Повозки стояли вдоль непроницаемой тьмы на плоской каменной плите и караванщики таскали в эту тьму ящики, бочки, корзины, а обратно несли небольшие оплетенные бутыли, длинные тяжелые полосы металла… И очень тихо ругались, почти шептали:
— Куда прешь, обормот?..
— Заноси…
— Осторожнее…
На второй и предпоследней повозке лежали стрелки с помощниками и следили за Пустошью. Еще четверо караванщиков с малыми огнеплюями прохаживались по камню впереди и сзади каравана.
— Толково, — оценил систему охраны Арлей. — Из орудий здесь не очень-то умно стрелять… Но почему там так темно?
— Реток сказал, что на торговой точке два зеркальных камня стоят, — ответила Рита. — Отсюда — темно, а с той стороны Пустошь видно. Только без нас…
— Хорошо. Только это, Рита, называется не торговой точкой.