Черновик человека - читать онлайн книгу. Автор: Мария Рыбакова cтр.№ 30

В больнице она говорит, что хотела бы выучить язык птиц.

Но это невозможно, отвечает мама, и зачем тебе? Она успела забыть об их разговоре.

Тогда Ариэль решает выйти замуж. А замуж можно, спрашивает она. Мне очень хочется.

* * *

В книге «Происхождение видов» Чарльз Дарвин писал:

«В конце концов – хотя, может быть, это и не совсем логично – мне представляется гораздо убедительнее рассматривать такие инстинкты, как инстинкт кукушонка выбрасывать сводных братьев из гнезда, инстинкт муравьев к порабощению других муравьев, инстинкт наездников питаться изнутри живых тел гусениц – как инстинкты не специально кем-то данные или сотворенные, а как небольшие следствия одного общего закона, который ведет к продвижению всех органических существ, а именно: размножайся, меняйся, и пусть самые сильные выживут, а самые слабые вымрут».

* * *

В детстве Света звала мать не «мама», а по имени, Лилия, Лиля. Лилия – морская царевна. Лилия – огневушка-поскакушка. Лилия сидит на песке в белом платье, длинные волосы распущены по плечам. Она читает книгу, на щеках – тени от длинных ресниц. Света еще не умеет читать. Ей хочется узнать, о чем говорится в книжке, но она боится потревожить. Света сидит у края воды с плюшевым медведем. Медведь весь в песке. «Не надо было его сюда приносить, потом всю грязь в дом потащит», – говорит Лилия, на секунду отрываясь от чтения. Света, вытянув вперед ноги, гадает, дотронется ли набегающая волна до ее пяток.

Ба, в соломенной шляпе и пестрой юбке, ищет халцедон. Она почти такая же стройная, как Лилия, и издали кажется молодой. Но если бы она подошла ближе, стали бы видны ее морщины.

Лиль, а когда Ба умрет? – спрашивает Света.

О смерти она узнала недавно. Умер их сосед по лестничной площадке. Лилия сказала, что он умер от старости и что он умер навсегда: все всегда умирают навсегда.

Лилия смотрит на нее пристально-пристально. Иногда она будит Свету по ночам, чтобы вот так же пристально смотреть на нее, долго, а потом говорить что-то быстрое и пугающее, что Света пытается не слушать («Я тебя люблю, люблю, люблю! Ты одна у меня! Одна ты! Тебя мне ангелы принесли. Звезда горела… Свеча горела… Помнишь, помнишь, мы стих читали? Ты все помнишь, ты ж у меня совсем особенная. Никого больше вокруг нет, никого, пустыня! Пустыня, я тебе говорю! Кто эти все люди вокруг? Мразь это, а не люди. Мразь, Светочка. Запомни: миром правит зависть. И злоба. А ты у меня красавица. Тебе всегда завидовать будут. Мужчин к себе не подпускай! Никогда, Света. Мне они жизнь загубили, смотри, чтобы тебе судьбу не испортили. Не подпускай, не подпускай. Лживые они все, наобещают с три короба, а потом-то, Светочка, где они? А мама всегда рядом. Мама Лилия, она здесь. Давай навсегда вместе останемся, я и ты, ты и я, чтобы нас не разлучил никто? Обещаешь, Светочка? Будешь маму любить, как она тебя любит? Королева ты у нас. Тебя надо на руках носить. Не давать по полу ступать. Я тоже была королева, Светочка, но меня по земле ходить заставили, ох как заставили… Света!!! Ты слушаешь, что тебе мать говорит? Слушаешь?! Или и ты такое же дерьмо?!»).

Ну и вопросы! Сумасшедший ребенок. Тебе что, хотелось бы, чтобы Ба умерла?

Что ты, нет!

Силуэт Ба исчезает в воображении, оставляя пустынный пляж и шумящие волны.

Ты бы хотела, чтобы кто раньше умер: я или Ба? С кем бы ты, Света, хотела дольше прожить?

Волна касается Светиной ноги и с шипеньем отбегает. Но Свете не до нее. Света не знает, как ответить.

Я бы хотела, чтобы вы обе… Всегда со мной были…

А все-таки? – Лилия захлопнула книгу. – Кто тебе дороже: я или Ба?

Голос у нее стал шипящий, тихий и грозный, как бывает, когда она волнуется или когда разговаривает по телефону («Ты же обещал позвонить в пять. Сказал, как придешь с работы, так сразу и позвонишь. Я уже три часа жду, нет, уже четыре, посмотри на циферблат, сколько времени прошло – и почему же ты до сих пор не позвонил? Нет, я спокойно разговариваю, я просто не понимаю, что случилось-то. Может, по дороге домой что-то произошло, авария там, автобусы не ходили? Град пошел, ураган начался, ты мне скажи, я пойму. У вас там на улице, наверное, совсем другая погода, чем здесь у нас, я-то весь вечер из окна смотрела, тут все тишь да гладь, ни града, ни урагана. Может, я чего-то не понимаю. Может, я ослепла. Или я тебя неправильно поняла. Думала, ты в пять должен позвонить. Нет, ты скажи, если что-то другое имел в виду. Может, ты собирался позвонить завтра в пять? Или через год в пять? Нет, это ты меня извини. Нет, не извиняйся, за что тебе извиняться? Только за то, что не позвонил, когда обещал? И я как идиотка звонка ждала? У меня ребенок не кормленый, посуда немытая, я уже три дня не отдыхала, сижу у телефона просто потому, что ты сказал, что позвонишь. А! Забыл! Ах забыл?! Да что, миленький, разве это проблема? Ты думаешь, я обиделась? Разве можно обижаться, когда про тебя забывают? Подумаешь, мелочи. Ну забыл и забыл. Кто я такая-то, чтобы про меня помнить?!! Какую роль я вообще играю в твоей жизни? Не возражай, не возражай мне. Никакого значения я в твоей жизни не имею. Что? Что?! Ах, очень важную! Очень важную – что? Очень важную роль? Ах роль! Подумайте только! Опомнись, миленький. Когда ж я что-то для тебя значила? Может, когда в горы ходили? Я туда только ради тебя поплелась, и песни эти под гитару слушала из жалости. Но ты ж не понимаешь хорошего к себе отношения. Ты думаешь, все тебе должны. Ты умеешь только брать, брать, брать. А взамен не даешь ничего. Сказал, что позвонишь в пять. Ну и где твой звонок? Может, я оглохла, конечно. Может, ты звонил, а я не слышала. Может, это возраст уже. Всю молодость мою потратила на таких, как ты! Которые даже позвонить не могут, когда обещали! А? Что? Повтори-ка, повтори, что ты сказал. Не говорить с тобой в таком тоне? В каком же это таком тоне я с тобой говорю? Ах, прости ты меня, мой миленький, какая я плохая, оказывается! Как же ты, такой хороший, со мной, базарной бабой, вообще общаешься? Спасибо тебе, сокол ясный, что ты меня, дуру, приветил. А я-то сижу, жду, что он позвонит. Да у него таких дур, как я, небось, целая очередь стоит. Да знаю я, все знаю. Мир не без добрых людей. Донесли. Все, все знаю. Где ты был, почему не позвонил. Воображение? Что ты, лапушка, какое у меня воображение может быть! У меня уже давно никакого воображения не осталось. Мне всю душу такие упыри, как ты, высосали»).

Ты мне всех дороже, Лилечка. Только не сердись на меня.

Лилия смеется, потом кричит:

Мам, иди сюда. Тут Света решает, кому из нас жить, а кому умирать.

Ба приближается, с камешками на ладони:

Смотрите, какие красивые я собрала. «Не счесть алмазов в каменных пещерах. Не счесть жемчужин в море полуденном!» Так о чем вы здесь без меня беседуете?

У Ба глаза светло-голубые, челка закрывает лоб. Лилия обращется к Ба: Света решает, кто дольше жить будет, ты или я. Ну и как ты, мам, думаешь, кого она больше любит?

На глаза Ба навертываются слезы: ты, Светенька, наверное, хочешь, чтобы бабушка первая копыта отбросила? Конечно, бабушка старенькая, кому она теперь нужна. А ведь бабушка тебя вырастила. Теперь можно избавиться, за ненадобностью…