Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза - читать онлайн книгу. Автор: Уильям Далримпл, Анита Ананд cтр.№ 31

читать книги онлайн бесплатно
 
 

Онлайн книга - Кох-и-Нур. Семейные трагедии, коварные заговоры и загадочные убийства в истории самого большого алмаза | Автор книги - Уильям Далримпл , Анита Ананд

Cтраница 31
читать онлайн книги бесплатно

В сознании Бели Рама правила чакравартина делали Кох-и-Нур сокровищем государства, эмблемой власти, а не личной собственностью Льва Пенджаба или его помазанного отпрыска. Бели Рам потому-то и не смог, по совести говоря, передать посмертный дар Джаганнатху. Кох-и-Нур принадлежал Пенджабу, и в Пенджабе он должен был остаться, перекочевав на бицепс следующего махараджи, кем бы он ни был. Помогало и то, что и наследный принц Харак Сингх, и раджа Дхьян Сингх также высказывались ясно: Кох-и-Нур ни при каких обстоятельствах не должен покидать Лахор [193].


Тридцатисемилетний Харак Сингх был старшим из восьми сыновей махараджи Ранджита Сингха и наименее способным из них. Врач Иоганн Мартин Хонигбергер презирал Харака даже больше, чем самого Ранджита Сингха, и называл коронацию, произошедшую 1 сентября 1839 года, черным днем: «Харак Сингх, взошедший на гудди [престол], был не только тупицей, но и еще большим потребителем опиума, чем его отец. Дважды в день он доводил себя до бесчувствия и проводил все свое время в состоянии оцепенения» [194].

Хотя коронация Харака состоялась позже, он принял титул махараджи сразу же после похорон отца в июне 1839 года и принялся наслаждаться полученной властью. Харак закатывал расточительные пиры, был пьян все дни напролет, игнорировал визиря (непрощающего Дхьяна Сингха) и настроил против себя наиболее могущественных людей в своем царстве. Религиозная халса презирала его поведение, и в этом она не была одинока. Генералы и советники нового махараджи также были недовольны Хараком, больше из-за неспособности сосредоточиться на государственных вопросах, чем из-за его любви к наркотикам, выпивке и танцовщицам. План убийства Харака Сингха был разработан всего через четыре месяца его правления.

Sapheeda kaskaree (белый свинец) и rus camphor (соединение ртути) ежедневно подмешивались в еду и вино правителя [195]. Сначала действие яда просто было похоже на опьянение, и речь Харака Сингха стала чуть более невнятной, чем обычно, а движения – более неуклюжими. Затем махараджа начал слепнуть, и какой-то таинственный и беспощадный зуд охватил его тело. Через несколько недель суставы Харака Сингха горели от боли, и кровоточащие язвы распространились по всему телу. Через несколько месяцев после начала отравления органы Харака Сингха начали отказывать. Прикованный к кровати, он лежал в продолжительной агонии в ожидании смерти.

Медленное убийство заняло одиннадцать месяцев, во время которых восемнадцатилетнего сына Харака Сингха, Нау Нихала Сингха, вызвали в столицу. Красивый молодой человек и храбрый солдат, он был неискушен в дворцовой политике, однако недееспособность отца принудила Нау Нихала вернуться в Лахор и управлять страной от его имени под руководством визиря. Именно он, визирь Дхьян Сингх, как считали многие, и был вдохновителем заговора, хотя доказать это так и не удалось.

При этом нет никаких доказательств того, что Нау Нихал был каким-либо образом причастен к убийству отца, хотя и вел себя в его отношении довольно бессердечно. Цепляясь за жизнь, Харак Сингх умолял своего сына о ежедневных свиданиях, но, как лаконично отметил Хонигбергер, наследный принц редко навещал отца. Милосердная смерть наконец пришла к Хараку Сингху 5 ноября 1840 года. В официальном сообщении утверждалось, что он умер из-за внезапной загадочной болезни, и не было никаких упоминаний о месяцах страданий Харака. Как казалось Хонигбергеру, никто не тосковал по мертвому королю и не интересовался причиной его смерти.


В очередной раз иностранный врач занял подобающее место на похоронах главы государства в Пенджабе. Кратко описывая событие в мемуарах, Хонигбергер сообщал: «Три его жены были сожжены вместе с ним, и я присутствовал при этом ужасном, хотя и примечательном действе…» [196] Одиннадцать девушек-рабынь сгорели в тот же день, но Хонигбергеру, возможно, удалось привыкнуть к ужасу обряда «сати», и он даже не упомянул о них.

Как в свое время Харак Сингх зажег костер для своего отца, так и Нау Нихал исполнил последние обряды для Харака Сингха.

Хотя молодому человеку было всего восемнадцать, Нау Нихал отличался зрелостью, и тем, кто жаждал твердой руки, он казался достойным носить Кох-и-Нур.

В отличие от отца Нау Нихал при этом выглядел королем до мозга костей. Популярный среди придворных и народа, он уже зарекомендовал себя прирожденным лидером во время «болезни» отца. Хотя молодому человеку было всего восемнадцать, Нау Нихал отличался зрелостью, и тем, кто жаждал твердой руки, он казался достойным носить Кох-и-Нур.

Когда останки его отца сгорели, новый махараджа привел придворных, в том числе и Хонигбергера, к реке Рави, «для омовения, согласно обычаям страны…» [197]. Доктор нашел удобный момент, чтобы ускользнуть. Хонигбергер достаточно терпел «ужасные» ритуалы Пенджаба, и одному из его пациентов требовалась консультация. Вернувшись домой, врач едва начал обследование, когда из дворца прибыл паж в состоянии большого волнения. Нау Нихал и его спутники возвращались от реки во дворец через Хазури-Багх, тихий сад, построенный Ранджитом Сингхом в 1818 году по случаю празднования захвата Кох-и-Нура. Когда королевская свита проходила под воротами Хазури-Багха – большой вычурной конструкции, – тяжелый кусок камня по непонятной причине упал с арки. Камень попал в Нау Нихала и двух его спутников, убив одного из них на месте. Нау Нихал, к счастью, не сильно пострадал, и, по словам пажа, смог покинуть место происшествия на своих ногах.

Хонигбергер схватил коробку снадобий и помчался во дворец, ожидая увидеть потрясенного, слегка ушибленного молодого махараджу. Вместо этого его встретили придворные с лицами цвета пепла. Раджа Дхьян Сингх, визирь, поманил Хонигбергера за собой:

«Министр провел меня к палатке, где я увидел правителя, но в очень энергичной манере повелел мне никому не говорить об этом событии. Принц лежал на кровати, со страшно разбитой головой, и состояние его было таким, что надежды на выздоровление не существовало. С этим убеждением я покинул палатку и шепнул министру так тихо, что никто больше не мог услышать меня: «Медицинское искусство ничего не может сделать для излечения несчастного принца».

Обстоятельства «несчастного случая» с Нау Нихалом были далеко не ясны, а свидетельства очевидцев сильно различались. Падающая каменная кладка мгновенно убила племянника визиря, но в отличие от рассказа пажа Дхьян Сингх клялся, что травмы Нау Нихала тоже были получены на том месте, у ворот Хазури-Багха, где погиб его племянник. Александр Гарднер, американский наемник, дослужившийся в армии Ранджита Сингха до полковника артиллерии, рассказал совсем другую историю [198]. Гарднер был всего в нескольких шагах позади правителя, когда кладка рухнула, и его люди отнесли раненого Нау Нихала во дворец. Как сказал Гарднер, принц был в сознании и хотел уйти, прося воды, но, по настоянию Гарднера, лег в постель.

Вернуться к просмотру книги Перейти к Оглавлению Перейти к Примечанию