Темная сторона Хюгге - читать онлайн книгу. Автор: Дорта Норс, Хелле Хелле, Йенс Блендструп, и др. cтр.№ 52

Когда мальчик окреп и снова стал прежним, он забыл о существовании сапога. Он просто встал с кровати и пошел на занятия в школу. Пакет сунули под кровать, он не издал ни малейшего шелеста.

Сестрица с братцем выросли. Они были теперь одного роста, и никто уже не мог припомнить, кто из них появился на свет раньше. Брат съехал и стал жить отдельно. Он не видел больше смысла оставаться в Белом Квартале.

– Не могу сидеть на одном месте, – сказал он, отводя взгляд всякий раз, когда она смотрела на него. – Хочу перебраться в город, побывать в других странах.

Сестра кивала, не поднимая глаз от своих белых рук.

Время от времени сестре приходили открытки от брата. Какие-то из них были забрызганы грязью, другие он присылал из краев, покрытых льдами, или из пустынь, в которых плавилось все живое. У нее возникало ощущение, что он колесит по свету, не отдыхая ни дня. Она прикрепляла открытки на пинборд над письменным столом.

Сестра вышла замуж и выкупила у родителей дом, чтобы продолжать жить там, где родилась.

Однажды до нее дошел слух, что брат вернулся домой в Данию из поездки по азиатским джунглям. Он сплавлялся там по рекам и бродил с рюкзаком за плечами. Она долго дозванивалась до него и наконец пригласила на чашку кофе. Не ради или для… Просто так.

Они с мужем взялись перестраивать дом, чтобы сделать его и сад еще более комфортными для семейной жизни. Дом теперь был весь в лесах, а участок лишился кустов и деревьев. Когда брат позвонил в дверь, снаружи бушевала ужасная непогода. Аромат кофе чувствовался даже в прихожей; он снял сапоги и поставил их рядом с входной дверью, напротив окна с матовым, узорчатым стеклом. Сестра чуть не лишилась чувств. Сапоги были черные, правый весь в пятнах и изломах, левый сильно сношен.

Куда делся тот сапог, что они вытащили из озера? Сестра была сбита с толку. Она все думала выбросить его, еще тогда, когда они были моложе. Но вот выбросила ли она его, или он перекочевал в ящик с детскими вещами, стоявший в подвале?

Сестра почувствовала, что ей нечем дышать, и попробовала заглянуть брату в глаза. Он стоял и искал что-то в своем мобильном.

– Откуда у тебя эти сапоги?

– Из секонд-хенда на углу, – ответил он удивленно, – я увидел их в витрине, как раз начинался дождь. Они не совсем одинаковые. Я высказал претензию по этому поводу, но продавщицы ответили, что эти сапоги такими и поступили в магазин уже много лет назад. Каждый из них лежал отдельно в полиэтиленовом пакете, но они были одной модели и одного размера.

Брат с сестрой пили кофе и смотрели на непогоду за окном. Сестре нужно было включить свет, но она не могла подняться с места. Брат загорел, на нем были шорты. Кисти рук у него были натруженные и коричневые от загара, руки мускулистые, гибкие и сильные, как лианы. Он поблагодарил за кофе, и она схватила его за руку, словно пытаясь удержать. Она попросила его остаться и переночевать в комнате для гостей. Он покачал головой, ответив, что ему нужно идти. Когда она наконец выпустила его руку, он натянул сапоги в прихожей и вышел под ливень. Из зеленого рюкзака выглядывало острие гарпуна.

Сестра тщательно обыскала подвал. Она искала в ящике со своими детскими вещами, искала в шкафах – в них все еще висели вещи, от которых она хотела избавиться, после того как съехали родители. Она перевернула все, но почти ничего нельзя было разглядеть, потому что в укромных местах было темно. Может быть, она недостаточно хорошо все проверила, хотя перерыла все не один раз. Сапог исчез, его не было.

Когда распогодилось, сестра открыла входную дверь и всмотрелась в почву перед входом в дом, плитки там не было. В раскисшей земле остались овальные и золотистые отпечатки подошв. Они сверкали в солнечных бликах, словно били хвостами, выпрыгивая из воды глотнуть воздуха. Скоро этих углублений в земле не станет, они исчезнут. Земля выровняется, станет одинаковой повсюду, а ночью и днем будут чувствоваться нехватка воздуха и отсутствие снов. Сестра продолжала вглядываться в следы, не в силах отвести взгляд, и все еще стояла так, когда вернулся домой муж и поцеловал ее, здороваясь. Она улыбнулась в ответ и все же почувствовала себя одинокой. Ничто никогда не сравнится со следами, оставленными ее братом.

Петер Хойруп родился в 1974 году, получил литературоведческое образование. Дебютировал в 2001 году небольшим поэтическим сборником «Лучше бы я был озером». Хойруп – автор трех книг прозы: «Под бурлящим морем» (2007), «Исландия» (2014) и «На берег» (2017), каждую из которых отличает изысканный стиль. Проза Хойрупа – это проза поэта, лиричная и внимательная к деталям.

В больнице было так скучно. Солнечный свет за шторами, пытавшийся просочиться внутрь и смешаться с лучами электрического солнца, которое висело у меня над головой, издавая легкий гул. Я подозревала лампочку в том, что та мигает, когда я закрываю глаза. Я смотрела на нее не отрываясь и старалась не моргнуть, она издавала легкое потрескивание, я моргала, или мы моргали обе. Это был такой тест, так мы держались сообща, в обществе друг друга, лампочка и я, от этого болели глаза, слез у меня не осталось, я совершенно иссохла и переводила взгляд с лампочки на плафон, белый внутри и мятно-зеленый, а может, и голубой снаружи, трудно было определиться, какого он оттенка. Входила медсестра и силком возвращала мою голову на подушку, позвякивая, поправляла капельницу, заменяла пакет с жидкостью, вводила иглы мне в вены, и темная кровь медленно стекала на дно стеклянной пробирки, вводила иглы мне в вены, и в мою руку текла прозрачная жидкость, распространяясь по телу бархатистой волной, так что я погружалась в сон с открытыми глазами, позволяя морю, рожденному медицинскими препаратами, качать меня. Мне хотелось снова и снова возвращаться в эти волны, лежать на спине и смотреть на чайку, парящую надо мной, смотреть, как она наклоняет голову и видит меня насквозь своим выцветшим взглядом. У меня болит грудь, море вздымается и опадает в моих зрачках, волны качают меня, мой мальчик тянул меня за фартук, теперь я потеряла его из вида и спрашиваю, почему меня нужно было вытаскивать из воды как раз в тот момент, когда мы с ним встретились. Все молчат. Эрнст держит меня за руку, но я не рассказываю ему ничего о том, что у нас будет сын и что я говорила с ним, и что теперь нам остается просто подождать. После упражнений с лампочкой я могу смотреть на Эрнста, не отрывая взгляда, до тех пор, пока он не опускает глаза. Как только он поднимает их на меня, я снова пристально смотрю на него, пока он не опустит их снова. Это меня забавляет. Я не спрашиваю, как долго мне еще здесь находиться и сколько пройдет времени, прежде чем мы отправимся домой. Меня знобит, и холод пробирает до костей, я не чувствую конечностей, Эрнст вытирает пот, выступивший у меня на лбу. Он говорит, что мне нужен отдых, у меня сломаны ребра, мне нельзя слишком долго говорить и категорически запрещено заходиться в рыданиях. Я большая молодчина, я слушаюсь его и дышу как можно ровнее. Я молчу, ничего не говорю о том, что не в состоянии заплакать. Я дышу как можно ровнее и чувствую, как ребра срастаются над моим сердцем. Эрнст спит в кресле, он читает книгу, потом мы едем домой через холмы в машине Селима, я сижу на заднем сиденье, между Эрнстом и Ибом. Улыбаюсь шарам перекати-поля, провожающим нас до моря, ветер взбивает пену на поверхности воды, и мне вспоминается креманка со взбитыми сливками. Взбитые сливки, произношу я, и Иб смеется. Я кладу голову ему на плечо, такое мягкое и теплое, я кладу голову на плечо Эрнста, такое костистое и жесткое. На пароме я хочу подняться на ноги, но они меня не слушаются.