Консерватория: мелодия твоего сердца - читать онлайн книгу. Автор: Лисавета Синеокова cтр.№ 28

Нахмурившись, встала с кровати и оглядела себя: консерваторская форма. Изрядно помятая, но узнаваемая. И с чего вдруг мне вздумалось ложиться спать в ней? Подойдя к шкафу, я достала другой комплект и быстро переоделась. Приведя себя в порядок, я уже собиралась отправиться на завтрак в столовую, как в дверь неожиданно раздался стук. Открыв, я удивленно поздоровалась с комендантшей женского общежития:

— Госпожа Кин? Доброго утра.

— Доброго, Адерин. Как ты себя чувствуешь? — в глазах немолодой женщины плескалось искреннее переживание, а в руках был поднос, на котором был аппетитно сложен завтрак.

Госпожа Кин решительно прошла в мою комнату и водрузила свою ношу на стол, после чего повернулась и произнесла с укоризной в голосе:

— Ох, и напугала ты нас вчера, девочка! Учеба учебой, но и поберечь себя надо. Нельзя же до такого состояния заучиваться, чтобы тебя на руках студенты, будто музыкальный инвентарь, таскали!

Заучиваться? Таскали? Ничего не понимаю!

По всей видимости, мое теперешнее состояние во всех красках отразилось на лице, потому что сердобольная женщина, покачав головой, принялась объяснять:

— Ты же вчера на ходу заснула, Адерин! Тебя сюда оллам принес, вместе с Каэли.

С наставницей — это хорошо…

— Оллам? Какой оллам? — нахмурилась я.

— Оллам Бойл его зовут. Раньше бы я его и на порог общежития не пустила. Но тут такая ситуация, помог все-таки.

В мозгу вспышкой осветилось воспоминание: «Глаза как звезды… Красивые…» и серебристая прядь между моими пальцами. А вот так ли оно мне было нужно, все это вспоминать? Теперь, заливаясь румянцем стыда и смущения, я вполне определенно могла сказать, что мне было бы гораздо комфортнее без этого воспоминания. Небо, зачем, спрашивается, я ему это сказала, с чего вдруг?

А госпожа Кин тем временем продолжала:

— Знаешь, одно время про него разные слухи ходили в консерватории… Но вот вчера посмотрела я на него — неплохой ведь парень. Уж не знаю, то ли наговаривали на него, то ли изменилось что… — комендантша пожала плечами, а потом, спохватившись, направилась к выходу, проговорив:

— Заболталась я тут с тобой! Ешь давай, поднос потом мне на пост занесешь. И чтобы больше никаких обмороков и внезапных отключений!

— Спасибо, госпожа Кин, — от всего сердца поблагодарила я.

Немолодая женщина отмахнулась и улыбнулась, после чего ушла к себе, оставив меня в приятном недоумении рассматривать поднос с булочками, фруктами и соком. Все же ощущение чужой заботы было очень теплым, как будто действительно грело.

Расправившись с завтраком, я быстро собрала тетради и писчие принадлежности и отправилась в главный корпус, попутно занеся поднос комендантше и еще раз поблагодарив ту за проявленную заботу. Сегодня был последний день перед выходным и, соответственно, перед концертом. Возбужденное предвкушение студентов не желало поддаваться никаким увещеваниям, уговорам и даже угрозам. Даже на занятии метрессы Хьюз обыкновенная тишина буквально гудела едва сдерживаемыми эмоциями, заставляя преподавателя недовольно хмуриться и грозно сверкать линзами неизменного пенсне. Но предъявить студентам было нечего, кроме лихорадочного блеска глаз и повальной рассеянности. Признаться, лекции прошли мимо меня, будто во сне. Руки машинально записывали слова, входящие в уши, но мыслями я уже была в завтрашнем дне. Интересно, каким будет выступление знаменитого пианиста? Что я почувствую? Что он захочет вложить в восприятие своих слушателей? Как именно он это сделает? Вопросы роились в голове, сменяя друг друга назойливым жужжанием, но все ответы я должна была получить уже завтра. Только завтра… Время тянулось сахарной патокой. Скорее бы!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

В отличие от других девушек, планирующих завтра оказаться на концерте, мою голову не занимал сакральный и извечный вопрос «что надеть». В гардеробе у меня имелось достаточно платьев, соответствующих случаю, но идти я собиралась в форме консерватории. К чему наряжаться и привлекать к себе лишнее внимание? Я ведь иду туда не себя показывать, а учиться персональным приемам знаменитого музыканта и оллама.

Хоть в консерватории Аберга и была введена униформа, ее соблюдение не было строго обязательным. Комплекты были у каждого студента, но те в своем большинстве предпочитали носить свою одежду. Все же олламы — люди творческие, не терпящие рамок. В моем случае все было по-другому: строгая одежда темно-синего цвета будто была для меня еще одним блоком, барьером, помогающим закрываться от постоянного потока чужой музыки, пропитывающей это место. Однако теперь, когда в моем учебном расписании появились занятия с Каэли, у меня появилась уверенность, что скоро и этот барьер перестанет быть необходимостью, пусть и эфемерной.

* * *

С самого утра выходного дня женское общежитие звенело возбужденным хихиканьем, восторженным шепотом и предвкушающими вздохами. Как только я вышла из собственной комнаты, эта смесь залепила мои уши словно воском. Девушки порхали бабочками из комнаты в комнату, чтобы договориться об обмене тем или иным предметом туалета или аксессуаром и, сами того не замечая, напевали. Привычно выставив блок, я улыбнулась и направилась к выходу. У поста госпожи Кин сгрудилась целая стайка девушек, умоляющими глазами глядящая на комендантшу. Каждой из них было что-то нужно: кому-то нить определенного тона, кому-то булавку. У кого-то шпилька погнулась, и с это катастрофой нужно было срочно что-то делать. Я снова улыбнулась. Девушки были еще не до конца одеты, кому-то не хватало нескольких предметов туалета, кто-то был еще в халате, про степень собранности причесок и говорить нечего. Промежуточная ступень наведения красоты выглядела довольно забавно, но погруженные в собственные переживания девушки уже были прекрасны, ведь ничто так не красит, как одухотворенное выражение лица.

Заметив меня, Госпожа Кин цыкнула на стрекозочек — как она называла нас в такие моменты — и обратилась ко мне:

— Адерин, уже уходишь?

— Да, госпожа Кин. Хочу пройтись по городу перед концертом, — ответила я.

— Ты что, идешь в форме? — изумилась одна из девушек, оглянувшись на меня.

В ответ я просто кивнула.

— Но это же концерт самого Колума Боллинамора! — воскликнула другая, с какой-то невообразимой и явно незаконченной конструкцией на голове, таким тоном, будто я должна была вострепетать и ринуться одевать лучшее платье, предварительно посокрушавшись, что лучше лучшего у меня ничего нет.