Консерватория: мелодия твоего сердца - читать онлайн книгу. Автор: Лисавета Синеокова cтр.№ 21

Повернувшись, чтобы посмотреть, кого все-таки принесло сюда так не вовремя, я увидела Грейнна. Молодой мужчина стоял, придерживая дверь рукой. Он посмотрел на меня, но затем его взгляд скользнул к фигурке за роялем. В тот же момент мой партнер как будто окаменел. Несколько секунд он, будто не веря, смотрел на пианистку, пока та, почувствовав его взгляд, не обернулась. Мелодия прервалась в тот же миг, как их взгляды встретились. Грейнн, вдобавок ко всему, словно еще и коркой льда покрылся. Не медля ни секунды, он закрыл дверь, оставляя после себя в кабинете почти реально ощутимый холод.

Я перевела ничего не понимающий взгляд на девушку. Она сидела спокойно, глядя на дверь, за которой скрылся мой партнер по ансамблю… бывший. На мгновенье мне показалось, что зависшие над клавишами кисти мелко дрожат. Наверняка, показалось. С чего бы им дрожать?

Перед глазами всплыло выражение лица скрипача: маска, призванная скрыть целую бурю эмоций. Только вот каких? Сама не знаю почему, я вдруг отложила мандолину, в два шага преодолела расстояние до двери и вышла из музыкального кабинета.

Грейнн Бойл все еще был в коридоре, он отошел совсем недалеко, так что догнать его было делом пары секунд.

— Грейнн, — окликнула его я, останавливаясь в двух шагах от какой-то потерянной фигуры.

Молодой мужчина резко обернулся. Стального цвета глаза как будто впились в меня взглядом. И столько в нем было растерянности, горечи и чего-то еще, от чего по моей спине поползли холодные мурашки, что я замерла и, кажется, даже задержала дыхание.

Моргнув, он как будто только увидел меня, и в ту же секунду его холодно отстраненная маска снова закрыла от чужих глаз все эмоции.

— Адерин?

Я слегка прищурилась, пытаясь найти хоть одну трещинку, лазейку в монолите реакции оллама, но тщетно: его маска была безупречна, наверняка на ее становление ушел не один год.

— Ты что-то хотел? — поинтересовалась я, стараясь загнать любопытство и непонятную тревогу поглубже, чтобы в голосе и взгляде не было ни малейшего намека на их присутствие.

Скрипач нахмурился, будто припоминая, а потом кивнул:

— Да я… хотел поговорить с тобой.

— О чем? — снова спросила я.

— О наших ансамблевых занятиях, — Грейнн снова чуть заметно напряг брови. — Я признаю, что тебе могло быть некомфортно играть со мной. Но дело в том, что до академконцерта остается не слишком много времени и я не хочу привыкать к другому партнеру. Предлагаю возобновить наши занятия. Со своей стороны обещаю держать свои… свое настроение в узде.

Тревога? Беспокойство? Не-е-ет, теперь во мне властвовали совсем другие эмоции по отношению к этому несносному человеку. И все они были преимущественно членовредительского характера.

— Дело не в настроении, — резко ответила я, сощурив глаза и сложив руки под грудью.

— Я понимаю, — с ледяным спокойствием парировал оллам, смотря прямо мне в глаза.

Выражение его инеисто-серого взгляда говорило, что действительно понимает, просто не хочет говорить вслух то, о чем знают всего пара человек в консерватории.

— И мне не было некомфортно, Грейнн. Мне было больно. Физически больно.

Некомфортно! Ну и слово подобрал. Самому бы ему испытать такой некомфорт!

На краткий миг по лицу скрипача промелькнула тень, а во взгляде проблеском отразились такие чувства, что даже давать им имена мне не захотелось. Но очень скоро молодой мужчина опять взял себя в руки, и выражение его лица вновь стало непроницаемым. Однако теперь мне вовсе не хотелось снять маску с оллама: ведь под ней могло оказаться что угодно. И даже от призрачной тени этого «чего угодно» мне несколько секунд назад стало очень не по себе.

— Этого больше не повторится, — глядя мне прямо в глаза, уверенно произнес Грейнн таким тоном, будто давал обещание. Не мне. Самому себе.

Вздохнув, я постаралась взять себя в руки. В голове мелькали мысли: конечно, дело не во времени — до академконцерта еще предостаточно времени для музыканта его уровня — и уж точно не во мне. Привыкание к другому партнеру? Чушь диссонансная! Этому человеку абсолютно все равно, кто играет с ним в ансамбле, он с одинаковым налетом презрения будет терпеть любого, как терпит присутствие окружающих каждый день. Значит, дело в чем-то другом. Может, в том, что прячется за безразличной сталью глаз? Нервная дрожь прокатилась холодной волной от поясницы к затылку.

Нет, мне совсем не хотелось снова переживать ту изощренную пытку. И я прекрасно понимала, что уговаривать меня оллам уж точно не будет: не в его характере. Но сам факт, что скрипач пришел и выразил желание сохранить ансамбль, отчего-то показался мне значимым. Просто так он бы не стал этого делать. Не знаю, что в итоге сыграло ключевую роль: тот потерянный взгляд, длившийся всего пару секунд, который мне удалось увидеть, или обыкновенное женское любопытство, но я согласилась.

— Хорошо, — выдохнула я, почувствовав в собственном голосе налет обреченности.

Молодой мужчина кивнул, будто не ожидал иного ответа.

— Завтра. Не опаздывай, — бросил он на прощание и, развернувшись, удалился.

Мне же осталось только прожигать его излучающую уверенность спину разъяренным взглядом. Не опаздывай?! Это он мне?!!!

* * *

Госпожа Кин, поджав губы и сузив глаза, смотрела на господина Парта. Последний — небольшого роста уже давно немолодой мужчина со смешно торчащей реденькой бородкой и топорщившимися усами — демонстративно закряхтел и потер поясницу.

Госпоже Кин очень хотелось припомнить, как в ее деревеньке изгоняли из ленивого мужика подобный недуг, но долгие годы, прожитые в городе и отданные служению консерватории, не позволили.

— Вы предлагаете мне тащить этот… — комендантша женского общежития двумя пальцами перевернула бирку, прикрепленную к замку чехла, и процитировала, — «ценный и хрупкий груз» на собственной спине?

— Что вы, госпожа Кин! Как можно! — фальшиво возмутился привратник, искренне считая, что нечто настолько большое и тяжелое просто не может быть хрупким, да и ценность его, наверняка, весьма сомнительна.

Почтенная госпожа фыркнула, не поверив ни единому слову старика, и снова оглядела груз, доставленный почтовой телегой — в карету эта гора явно бы не поместилась. Посылка оказалась одного с ней роста (и пусть госпожу Кин никто не смог бы назвать высокой, достижений посылки это, отнюдь, не преуменьшало), а по ширине местами даже превосходила слегка полноватую женщину.

Вложив в тяжелой вздох всю накопившуюся укоризну, к коей господин Парт оказался глух, как камень, комендантша в растерянности огляделась, пытаясь придумать выход из ситуации. Выход, конечно, был: пойти к проректору и попросить выделить ей пару сильных студентов в помощь, но для этого пришлось бы ждать до конца занятия, которое, судя по расписанию и окрестной тишине, только началось. Да и оставлять посылку без присмотра ответственной женщине тоже не хотелось.