Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке | Павел Брянцев | страница 171 | LoveRead.ec

Сам Дюмурье немного пробыл в Польше, каких-нибудь три или четыре месяца. Вся его деятельность в этом государстве ограничилась тем, что он образовал так называемую «Литовскую конфедерацию», а затем удалился во Францию, оставив, впрочем, в Польше своих товарищей.

Вновь сформированная конфедерация избрала себе предводителем Огинского; эта новая конфедерация оказалась самая многочисленная и деятельная; по крайней мере, она первая приступила к военным действиям против русских. Летом 1770 г. Огинский напал на русский отряд, находившийся недалеко от Несвижа, и нанес ему поражение, причем убито было 800 человек и сам командир попался в плен. После этого он стал истреблять и другие мелкие русские отряды, разбросанные по Литве. Об этом доведено было до сведения императрицы; она немедленно приказала своему послу в Варшаве Салдерну сменить неспособного Веймарна и передать начальство над русскими войсками находившемуся в Польше генералу Бибикову, с тем чтобы тот поручил усмирение конфедератов Суворову, бывшему в это время с отрядом русских войск около Люблина. Распоряжение это оказалось самым удачным: Суворов блестяще исполнил поручение. Прежде всего он напал на Огинского около местечка Станович и в 1771 г. 23 сентября нанес ему полное поражение, при этом убито было 2000 человек, более 1000 взято в плен, а также достались победителям 12 пушек, весь обоз, все знамена, и в заключение попала в руки Суворова шкатулка Огинского со всеми фамильными драгоценностями и секретными бумагами^[344].

Покончивши с самою главною конфедерациею, Суворов быстро стал подавлять и уничтожать другие мелкие вооруженные группы, не встречая решительно нигде сопротивления. В начале 1772 г. ему донесено было, что конфедераты, предводимые французскими офицерами, овладели Краковом; благодаря оплошности русского коменданта они провели свою партию чрез отверстие, оставленное в стене для стока нечистот. Получив об этом известие, Суворов кинулся туда, быстро овладел городом и пленил всех французов и конфедератов. Первых, впрочем, он скоро отпустил на следующих условиях: во-первых, никогда больше не являться на помощь полякам, во-вторых, выйти из города тем путем, каким сюда вошли, то есть чрез отверстие, устроенное для стока нечистот.

Быстрые и энергические действия Суворова против конфедератов окончательно успокоили Речь Посполитую. Таким образом, ни на севере республики, ни на юге не удалось, как желал бы французский двор, организовать серьезного восстания. Да оно и не могло быть, потому что масса народа, как в Литве, так и в собственно Польше, оставалась равнодушна к обороне своего отечества. Законами и обычаями это почетное дело возлагалось на одну шляхту, а шляхетское сословие в это время нравственно разлагалось и поэтому не в состоянии было бороться с русскою нациею, крепкою своими духовными силами.

Истребление Суворовым конфедератов как раз совпало с блестящими победами русских войск в Турции. По этому поводу в Петербурге был устроен целый ряд празднеств. На эти празднества, между прочим, попал брат Фридриха II, короля прусского, Генрих. Он приехал сюда по поручению брата узнать мысли русской императрицы относительно раздела Польши, который необходимо было для прусского короля. Дело вот в чем: Фридриху II нужна была та часть северной Польши, которая лежала между его владениями (бывшим курфюрством Бранденбургским и герцогством Прусским) и разъединяла их; взять же эту часть Польши самовластно прусский король не решался: боялся России. После долгих переговоров и колебаний русская императрица, наконец, согласилась на раздел Польши. Сюда скоро присоединилась и австрийская императрица Мария Терезия. Таким образом, три европейские державы: Пруссия, Австрия и Россия решили отнять у Польши некоторые из ее областей в наказание за те беспокойства, какие она своею анархиею доставляла соседям, и чтобы этим самым заставить шляхту поближе взглянуть на самих себя и позаботиться о своем исправлении. 14 июля 1772 г. акт о разделе Польши был подписан в Петербурге и затем предъявлен на сейме польскому правительству.

По первому разделу Австрия получила Галицию, Пруссия – Померанию (без Гданьска и Торна, городов на Висле), Россия – земли, лежащие между Днепром, 3. Двиною и Дручем, или так называемую Белоруссию.

Положение областей, отошедших к России по первому разделу. Польские области, отошедшие к России по первому разделу, лет триста тому назад принадлежали ей, а затем, как известно, составляли часть Литовского государства. Получивши обратно эти древнерусские области, императрица Екатерина II приказала образовать из них две губернии: Псковскую и Могилевскую^[345]; в первой она назначила губернатором Коховского, а во второй Кречетникова, с подчинением особому генерал-губернатору, которым в это время назначен был Чернышев. Отправляя Чернышева во вновь учрежденные губернии, императрица дала ему такое наставление: «Старайтесь о том, чтобы в них (т. е. во вновь присоединенных губерниях) пресеклись всякие притеснения, несправедливости, разбои, смертоубийства, преследования, пытки и всякого рода суровые наказания; одним словом: я желаю, чтобы провинции эти покорены были нами не силою оружия, а кротостию, снисходительностию, правосудием и человеколюбием, пусть сами жители их увидят и убедятся в превосходстве правления и законов Российской империи с их прежнею анархическою республикой».

Так как в это время в Петербурге составлялись проекты общего для всей России провинциального управления, то в Белоруссии некоторые польские учреждения были сохранены; но официальным языком признан был русский язык. Через год после присоединения Белоруссии к России в ней введены были губернские и провинциальные суды и определен штат канцелярских чиновников. В 1773 г. 13 сентября вышел указ о податях. По этому указу все крестьяне облагались податью в количестве семи гривен с каждого взрослого мужчины, а купцы и жиды обязаны были платить по 1 рублю и 20 копеек.

Устроивши гражданскую часть Белоруссии, Екатерина II занялась устройством церковной, то есть устройством православных приходов, униатских и католических.

Из вновь присоединенных областей было образовано две православных епархии: Псковская и Могилевская. В первой был епископом Иннокентий, а во второй уже известный нам знаменитый Георгий Конисский. Вслед за тем в этих двух епархиях обнародовано было три правительственных распоряжения: а) под страхом строгой ответственности запрещалось совращать православных в унию; наоборот, разрешалось униатам, если кто пожелает, возвращаться в православие; б) запрещалось обнародовать папские буллы без согласия русского правительства; в) приказывалось, чтобы от смешанных браков сыновья были православными. Эти три правительственных распоряжения сильно подняли дух православно-русского населения в присоединенных областях; мало того, они повлияли и на униатов сих областей. Дело в том, что громадное большинство униатов Белоруссии (да и вообще всей Речи Посполитой, как увидим скоро ниже) страшно было недовольно своим религиозным положением: большинство это держалось силою навязанного им исповедания из страха пред католическими властями Польши, но лишь только этот страх миновал, как униаты десятками тысяч стали возвращаться к вере своих отцов, то есть православию. В продолжение первых семи или восьми лет после присоединения в Белоруссии обратилось униатов в православие около 250 000 человек, в Псковской епархии около 130 000 человек и Могилевской около 120 000.