Литовское государство. От возникновения в XIII веке до союза с Польшей и образования Речи Посполитой и краха под напором России в XIX веке - читать онлайн книгу. Автор: Павел Брянцев cтр.№ 172

Вслед за приведением в порядок дел православной церкви в присоединенных областях Екатерина Великая занялась устройством униатской церкви. Когда присоединена была к России Белоруссия, то там оказалось две униатских епархии: Полоцкая и Смоленская; в первой был епископом Иосиф Смогоржевский, а во второй Иосиф Лобкович. Но так как в Смоленской униатской епархии мало было униатов, то императрица приказала закрыть ее, а Лобковича, как заштатного, поселить в Онуфриевском монастыре, где он в 1778 г. и умер; в то же время она распорядилась всех униатов, находившихся в пределах Белоруссии, подчинить Смогоржевскому, считая его человеком благонадежным в смысле политическом. Но в этом последнем великая императрица ошиблась: Смогоржевский оказался далеко не благонадежным человеком.

Смогоржевский по происхождению был мазур из Великой Польши; родители его принадлежали к римско-католическому исповеданию; воспитание он получил в Риме, в греко-униатской коллегии; в 1762 г. он был возведен в сан епископа и определен на полоцкую униатскую кафедру ^[346]. Поступивши под власть русского правительства, Смогоржевский, как истый поляк, со всеми польско-шляхетскими замашками, страшно ненавидел Россию. Поэтому он с первых же дней раздела Польши порешил тайно подготовить в Белоруссии партию недовольных Россиею, с тем чтобы впоследствии, опершись на нее, отторгнуть эту область от России и снова присоединить ее к Польше. Для большего успеха в предположенной цели Смогоржевский сблизился с базилианами, в руках которых находилось воспитание юношества; вместе с ними он составил для учащегося юношества программы в духе полонизма. Но Смогоржевский, преследуя польско-шляхетские тенденции, а не католическо-униатские, столкнулся с иезуитами, которые и постарались навести на него подозрение русского правительства ^[347]. Русское правительство действительно стало строго следить за ним и очень может быть, что он скоро бы был арестован и отправлен куда следует; но, к счастию его, в 1779 г. умер в Польше униатский митрополит Лев Шентицкий (преемник Волоткевича) и на его место избран был Смогоржевский. В начале 1780 г. Смогоржевский отправился к месту назначения и поселился в Радомысле (Киевской губ.). Место же его в Полоцке, по распоряжению русской императрицы, занял архиепископ Ираклий Лисовский, правда, человек глубоко преданный унии, но в то же время преданный и русской народности и страшный ненавистник поляков и введения в униатское богослужение обрядов римской церкви. Занимаясь в Белоруссии устройством православной и униатской церкви, Екатерина II не оставила без внимания и церкви римско-католической. По сему случаю в 1773 г. 22 ноября в Белоруссии был обнародован указ такого содержания: а) образовать в Могилеве особую католическую епархию, с тем чтоб ее епископу были подчинены все костелы и католические монастыри в России; б) просить виленского епископа князя Мосальского, чтобы он назначил по своему усмотрению епископа во вновь учрежденную в Белоруссии католическую епархию.

Учреждение императрицею Могилевской католической епархии сильно не понравилось Мосальскому, потому что он чрез это терял часть доходов, так как католики Белоруссии до сего времени зависели от него, но ослушаться императрицы и не назначить туда особого епископа он не осмелился, зная силу и энергический характер Екатерины II. Мосальский, по сношении с Римом, в том же году определил католическим епископом в Могилев Станислава Сестрженцевича-Богуша, известного своею ученостью. Спустя некоторое время Белорусская (Могилевская) католическая епархия сделана была архиепископиею, а потом и митрополиею, – и Сестрженцевич скоро получил сан архиепископа, а потом и митрополита.

Окончивши устройство Белоруссии в гражданском и церковном отношении, императрица Екатерина II занялась судьбою православных в самой Речи Посполитой, которые в это время подвергались там преследованию со стороны нового униатского митрополита, именно Смогоржевского.

Смогоржевский, получивши в Речи Посполитой, как мы видели, кафедру униатского митрополита и поселившись в Радомысле, стал открыто и энергически действовать в этом государстве против всего русского и православного; прежде всего этот фанатик, как только приехал в Радомысль, созвал униатский собор, на котором постановил под страхом строгой ответственности во всех униатских церквах совершать богослужение с дополнениями римско-католической обрядности, как установлено в 1720 г. на Замостском соборе; затем он разослал окружное послание ко всем духовным и гражданским лицам с требованием, чтобы они всеми силами старались об обращении православных в унию; для большего успеха Смогоржевский рекомендовал против упорных «схизматиков» употреблять силу в виде экзекуций, лишения мест, тюремных заключений и т. п. Но об этом скоро узнала русская императрица; она чрез своего уполномоченного дала ему знать, что если он не прекратит своих фанатических действий против православных, то рискует быть арестованным и в своем государстве.

Затем Екатерина II приказала образовать в Речи Посполитой особую православную епархию с отдельным епископом; цель этого была та, чтобы православные Речи Посполитой имели опору против козней Смогоржевского и ему подобных лиц. Первым епископом этой вновь образованной епархии был Виктор Садковский, – он посвящен в этот сан из архимандритов Слуцкого монастыря. Местом его пребывания императрица назначила г. Слуцк. Появление православного епископа в Польском государстве и притом в той части ее, где русско-униатское население отличалось ненавистью ко всему польско-католическому и даже своему униатскому, сильно встревожило как католические власти, так и униатские, но особенно Смогоржевского: последний больше всего опасался, как бы православный епископ не стал тайно или явно пропагандировать православие между униатами. Чтобы разузнать намерения и цели Виктора Садковского, Смогоржевский окружил его шпионами, которые доносили ему о всяком действии и поступке Садковского. Между шпионами, окружавшими Виктора, самым замечательным был суфраган униатской митрополии Ленинский. Этот шпион удачнее всех вел свое дело: он скоро сблизился с Виктором и затем вошел к нему в такое доверие, что тот по своей простоте и откровенности много открыл такого, чего не следовало бы открывать. Но, несмотря на это, опасения Смогоржевского отчасти сбылись: правда, православный епископ ни тайно, ни явно не пропагандировал своего исповедания между униатами, но сами униаты, по своему личному почину, стали тысячами обращаться к Садковскому с заявлениями о желании перейти в православие; особенно это движение в пользу православия выразилось в той части Малороссии, которая находилась в зависимости от Польши. Но, к сожалению, в сем деле сами русские явились тормозом или, лучше сказать, лица, сочувствующие унии, посредством разного рода интриг достигли того, что некоторые из представителей русского правительства в Польше, от которых зависело дать то или другое направление желанию униатов перейти в православие, повели дело так, что отбили всякую охоту в униатах возвращаться к вере своих отцов. К числу лиц, затормозивших дело обращения малорусских униатов в православие, принадлежал командир одного русского отряда, находившегося в Малороссии, генерал Шарков. Будучи женат на польке из фамилии Ледаховских, он, под влиянием жены своей, строго воспретил униатам переходить в православие, а для удержания ослушников Шарков давал польским начальствующим лицам отряды солдат. Действия свои генерал Шарков прикрывал гуманною целию: не насиловать свободу совести, так как переход униатов в православие представлялся ему как насилие со стороны православного духовенства. Тормозом к переходу униатов в православие был также и секретарь Румянцева.