Вести о Япан-острове в стародавней России и другое - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Ермакова cтр.№ 59

В 1923 г. О.В. Плетнер вернулся в Японию и работал в ряде известных учебных заведений Японии того времени — в том числе в Императорском университете Киото (ныне Государственный университет Киото), Осакском училище иностранных языков (ныне Осакский Государственный институт иностранных языков), с 1925 г. — в Училище иностранных языков г. Тэнри, с 1932 г. — во Франко-Японском институте (Киото), иногда читал лекции в Доме французско-японской культуры (Токио) ^[280] и др. Преподавая общую лингвистику, русский язык, фонетику французского языка, он продолжал заниматься самыми разными лингвистическими проблемами, и прежде всего фонетикой. Как свидетельствуют со слов Плетнера знавшие его коллеги, в то время он работал над подробным исследованием по фонетике, которое было подготовлено к изданию в 1923 г., и уже была оттиснута первая корректура книги. Однако в результате Великого землетрясения в Канто набор погиб. К счастью, черновая рукопись уцелела, и эта работа все же увидела свет в Токио в 1924 г. Это обширное исследование посвящено фонетике европейских языков в сравнении с японским и представляет собой анализ четырех фонетических систем ^[281].

В 30-е гг. его работы по фонетике получили новое развитие — вышла его работа об исторических исследованиях вокализма в древнеяпонском языке ^[282]. Эта работа, как о ней пишет проф. Д. Судо, до недавнего времени занимавший пост декана в Институте иностранных языков г. Кобе и когда-то слушавший лекции по языкознанию у О.В. Плетнера, неоднократно цитируется в известной книге 1956 г. французского японоведа Ш. Агенауэра «Происхождение японской цивилизации» ^[283].

К 1926 г. Орест Плетнер подготовил и в 1930 г. выпустил довольно объемный учебник русского языка «Семья Ивановых», предназначенный, как говорится в его предисловии, «для учащихся и учащих» и построенный по методу французского коллеги О. Плетнера по осакским Курсам иностранных языков Луи Маршана — так называемому «интуитивному, прямому методу» ^[284]. По мысли автора, обучающийся должен погрузиться в быт русской семьи и соответствующие реалии, поэтому действие первой части протекает «в предреволюционный период, выбрана умышленно буржуазная семья профессора в ее окружении и даже (во второй части) вводятся „титулованные родственники“. Вторая книга (если ей только будет суждено увидеть свет) должна рисовать уже жизнь и быт СССР и, конечно, дать ретроспективно посильную оценку сдвига». Однако вторая книга не была написана — обстоятельства жизни скоро подверглись значительным переменам.

Вторая мировая война уже началась, когда была опубликована небольшая статья О.В. Плетнера «Ниппон или Нихон?» 1940 г. Как пишет о ней Буто Ёдзи, поводом к написанию стала прочитанная в газете «Асахи» заметка о том, что название Японии Ниппон — это вариант названия Японии — Нихон — в вульгарном китайском произношении. Плетнер рассуждает об этих двух вариантах названия страны не только с точки зрения исторической фонетики японского языка, но и с точки зрения использования одного из них как националистической идеологемы ^[285].

Во время войны ученый вместе с семьей жил во французском Индокитае, где преподавал в Ханойском университете.

После войны, в 1950 г., вернувшись в Японию, О.В. Плетнер продолжает свою педагогическую деятельность в институтах иностранных языков г. Осака и Кобе. К этому периоду относится его труд «Очерк исторической морфологии русского языка» ^[286], который в учебных целях используется на кафедрах русистики японских университетов и в настоящее время.

Как уже было сказано в главе о письмах Танидзаки Дзюнъитиро, за два года до смерти, в 1968 г., его научная и педагогическая деятельность получила высокую оценку и признание — он был награжден японским орденом Культуры IV степени.

Дочь профессора Ореста Плетнера, Светлана Орестовна Плетнер-Хаяси, сберегла архив ученого в его доме в квартале Аотани в Кобе. К сожалению, практически не осталось писем, написанных рукой самого Ореста Викторовича, — если не считать нескольких черновиков. Зато сохранились многие письма, ему адресованные, — не только от Танидзаки Дзюнъитиро, но и от его коллег-японоведов, его старинных друзей, с которыми вскоре жизнь разлучила его практически навсегда.

В архиве Ореста Плетнера сохранились десятки писем — от С.Г. Елисеева, от Н.И. Конрада, от коллег, от младших братьев. Самые ранние письма датируются 1916 г.

Впоследствии мы надеемся опубликовать большую часть этого архива, поскольку многое в нем представляет интерес, — и с точки зрения истории отечественного востоковедения, и с точки зрения истории России XX в.

Ниже публикуется небольшая часть этого архива — письма, полученные О.В. Плетнером от разных людей, прежде всего от С.Г. Елисеева, выдающегося японоведа, сыгравшего решающую роль в развитии мировой науки о Японии. (Несколько подробнее о Елисееве мы говорили выше, в главе «Японская литература в России. Из предыстории», там же даны ссылки на мемуары и статьи о нем.) Кроме того, публикуется письмо М.Н. Рамминга, работавшего в посольстве царской России вместе с О.В. Плетнером, а затем эмигрировавшего в Германию, а также брата Ореста Плетнера, тоже японоведа Олега Плетнера. Приводится также несколько писем Н.И. Конрада, известного советского ученого, стоявшего у истоков создания отечественного японоведения. Многие из писем 20-30-х. гг. не сохранились, возможно, потому, что О.В. Плетнеру пришлось везти с собой архив из предвоенной Японии в Ханой; часть, возможно, была им уничтожена до отъезда, часть пропала за те десять с лишним лет, что семья ученого провела вне Японии. Письма военного времени также отсутствуют, переписка, видимо, прекратилась с началом Второй мировой войны в 1939 г. и была возобновлена уже после возвращения семьи Плетнеров в Кобе, т. е. в 50-е гг.