Вести о Япан-острове в стародавней России и другое - читать онлайн книгу. Автор: Людмила Ермакова cтр.№ 57

То есть, по-видимому, приехав с планом перевода одного произведения, Конрад в Японии изменил свои намерения, и была выбрана другая книга Танидзаки. План Конрада был потом реализован в довольно краткие сроки, и в 1929 г. в Ленинграде вышел перевод романа Танидзаки, тогда еще не переводившегося на иностранные языки, — «Тидзин-но аи» («Любовь глупца») ^[272]. Переводчицей была японовед Г. Иммерман. Конрад же написал предисловие к роману, в котором коротко рассказал о литературной позиции Танидзаки и назвал Танидзаки одним из самых ярких и интересных писателей современной Японии, а роман «Тидзин-но аи» — его лучшей вещью.

Надо сказать, что в Советской России тех лет реакция на это произведение была неоднозначна. Во всяком случае, в том же 1929 г. в журнале «Звезда» была помещена рецензия критика И. Ямпольского, который, можно сказать, обрушился на роман, находя в нем одни лишь недостатки — с его точки зрения, в романе «избитая тема, пошловатая трактовка, литературные шаблоны». Рассерженный критик цитирует письмо Танидзаки советскому издательству, где писатель заявляет, что в романе «получила свое отражение современная Япония, главным образом та часть японского общества послевоенной эпохи ^[273], которая воспитывается преимущественно в американских нравах и вкусах». Критик же полагает, что книга Танидзаки «ближе к французским романам в желтых и голубых обложках, бесконечный поток которых выходил в довоенные годы… или к продукции третьестепенных русских беллетристов эпохи 1906–1917 гг., „разрабатывавших“ „вопросы пола“ и культивировавших „модернистскую безвкусицу“» ^[274].

Оставляя сейчас в стороне политические и идеологические установки и ограничения в области журнальных публикаций тех лет, скажем о другой особенности данной рецензии. Автор ее, историк литературы И. Ямпольский, нередко печатал критику в журнале «Звезда» — в основном рецензии на фундаментальные литературоведческие труды. Надо думать, что он, человек, всю жизнь писавший о русской классике, о Пушкине, о Льве Толстом, о Блоке, взявшись за рецензию на японский роман, стал рассматривать его в рамках все той же русской классической литературной традиции. И при этом, вероятно, исходил из той почтенной и благородной презумпции, что у литератур всех народов должно быть некое «общечеловеческое содержание», а отличие заключается только в экзотических реалиях и отдельных приемах, и каждый может по переводу, причем без дополнительных сведений и комментариев, судить о литературе сколь угодно далекой по времени и месту. Концепция эта была авторитетна в XIX в., но впоследствии подверглась радикальному пересмотру. Для нынешнего читателя этот роман выглядит совсем не так, как для критика 20-х г., да и о Японии нынешний читатель знает много больше.

Для самого же Танидзаки факт перевода и публикации романа, видимо, стал важным событием его жизни. Он написал специальное авторское предисловие к русскому изданию, где, в частности, говорил о том, как он смущен самим фактом публикации на русском языке: «…все главнейшие произведения русской литературы напечатаны у нас в Японии, и по сравнению с ними моя книга, конечно, вещь незначительная…»

В этом высказывании, разумеется, есть доля ритуальной японской скромности, но в то же время — и констатация того факта, что именно русская литература, как никакая другая, оказала влияние на становление новой японской литературы в конце периода Мэйдзи.

Обратимся теперь к двум сохранившимся письмам Танидзаки — явно того же периода.

1.

2.

Оба эти письма датированы только днем и месяцем, без года, однако по содержанию можно заключить, что, скорее всего, оба посланы Плетнеру в конце того же года, когда Конрад с женой приезжали в Японию и когда произошла та самая встреча в отеле «Нара». Видимо, вернувшись в Россию, Конрад известил Танидзаки о выборе для перевода «Тидзин-но аи» и попросил написать вступительное слово к русскому изданию. Танидзаки, написав его, попросил Плетнера переслать готовое вступление Конраду, сам же не отослал, возможно, потому, что Плетнер в те годы поддерживал отношение с консульством и мог отправить письмо более скорой и надежной дипломатической почтой.

В письмах упоминается биография Распутина. Трудно сказать, какая именно книга имеется в виду — к тому времени, насколько можно судить по существующим данным, разных жизнеописаний Распутина в Японии было десятка полтора — и по-английски, и по-японски. Во всяком случае, это еще одно свидетельство интереса писателя к России и ее современной истории.