Кругосветное путешествие короля Соболя - читать онлайн книгу. Автор: Жан-Кристоф Руфен cтр.№ 45

Что касается меня, то я почувствовала некоторую неловкость. И в то же время мне стало ясно, что в этом и заключается важнейший вопрос, который я не хотела себе задавать: какова истинная природа наших с Августом отношений? Возможно, следовало бы осознать имевшееся в них противоречие, сродни тому, которое обличал отец таитянки? Или же наш союз, существующий в нарушение всех правил, был способом испытать вместе счастье, предназначенное нам природой?

Мы покинули Дидро уже под вечер, коснувшись еще многих тем. Среди прочего он расспрашивал меня о России, куда в скором времени собирался поехать.

Когда мы с Жюли вышли на улицу, в голове моей еще звучали вопросы, затронутые философом. Я понимала, что если раньше я лишь попросила ее обучить меня общению в свете, то теперь пришла пора поделиться с подругой более интимными и важными вещами. Мы поехали ужинать к ней, и я наконец заговорила об Августе.

Переговоры Августа с графом де Буаном, тогдашним морским министром, топтались на месте. Была уже осень, и мне казалось очевидным, что предполагаемая экспедиция на Формозу или в Азию становится все менее вероятной. С сентября министр начал заговаривать о Мадагаскаре. Августа это не вдохновляло, он ничего не знал об этой стране. И все же он был преисполнен готовности, поскольку не видел особой разницы между тем или иным островом в Азии. Я не разделяла его оптимизма. Если ему предлагали именно эту экспедицию вместо тех, где он мог приложить свой накопленный опыт, значит в ней, несомненно, таился какой-то подвох или серьезные опасности: таково было единственное объяснение, почему ее доверяли иностранцу, в успехе которого никто не был заинтересован.

Одно было ясно: вскоре придет конец нашему пребыванию в Париже, которое мне все больше нравилось, и мы снова пустимся в сомнительное странствие. Я знала, что нам опять предстоят страдания и лишения. Но моя любовь к Августу была такова, что единственным желанием было разделить с ним новые испытания. А вот сказать ему об этом я не успела.

В декабре грянул гром среди ясного неба: Август объявил, что экспедиция на Мадагаскар — дело решенное, но я в ней участие не приму. Он сообщил об этом очень мягко, всячески показывая мне свою нежность, но я оторопела.

Август выработал для меня целый план. Одним из пунктов было самое торжественное бракосочетание. Он заверил, что четверо министров обещали присутствовать и, как он сообщил с особенно довольным видом, ему намекнули, что, возможно, появится и ее величество.

Затем он устроит меня в Париже или, может быть, в Версале и обеспечит достойной прислугой. После чего отправится в плаванье. Обещает постоянно писать. А в перспективе — либо его миссия пройдет без затруднений и он в скором времени вернется во Францию, либо он сочтет возможным остаться в колонии, которую собирается там основать, и тогда я присоединюсь к нему.

Это заявление подтверждало страхи, которые я питала по поводу наших отношений. Его слова ясно выразили то недопонимание, которое я давно предчувствовала. Расхождение между моими желаниями и тем, как их представлял себе Август, не могло быть глубже. А я в ответ лишь залилась слезами, которых он не понял.

Жюли несколько раз встречалась с Августом после того, как мы познакомились с ней у Гольбаха. У нее было много случаев наблюдать нас вместе и составить себе представление о том, что за пару мы собой представляем.

Поэтому, разговаривая с ней, я с тревогой ожидала, какое суждение она вынесет. Никто и никогда не говорил со мной на эту тему. На борту «Святых Петра и Павла» было не время вести подобные беседы, а потом рядом со мной не было никого, кому я могла бы довериться или у кого спросить совета.

Я уже слишком любила Жюли, чтобы пренебречь ее мнением, и с тем большим беспокойством ждала, когда она его выскажет. Она сразу же успокоила меня, очень положительно отозвавшись об Августе. Она увидела в нем те же качества, за которые я его любила: энергию, великодушие, страсть к приключениям. Я могла бы добавить еще тысячу черт, но, поскольку Август здесь присутствует, я не хочу вгонять его в краску.

К этому успокоительному заключению Жюли, увы, добавила еще одно: наш союз опирался на неверные основы. Она заставила меня пересказать нашу историю в мельчайших подробностях. Ее очень интересовал момент нашей встречи и первые этапы отношений. Когда она разузнала все детали, то выдала окончательный диагноз.

— Август любит вас, это точно, — сказала она, — но ему так и не представился случай осознать это в полной мере.

Она объяснила, что, судя по ее наблюдениям, мужчинам, чтобы любить, необходимо покорить желанный предмет. По ее словам, если женская любовь может носить отвлеченный характер, то мужская неотделима от собственнического чувства. Короче говоря, их любовь подпитывается усилиями, затраченными на победу, преодоленными препятствиями и непринятыми отказами. Августу все это было неведомо, поскольку я сама приложила все усилия, преодолела все препятствия и ни в чем никогда ему не отказывала. Лишенная опоры, его любовь, какой бы глубокой она ни была, представлялась ему бесплотной и нереальной. Он просто не принимал ее во внимание. Так, когда на Камчатке он увидел, что на горизонте замаячила возможность побега, он без колебаний воспользовался ею. А когда, порвав со всем своим окружением, я последовала за ним, он воспринял эту жертву как доказательство моей любви, а не как проявление взаимной привязанности.

И на сегодняшний день он не видел иного способа, кроме брака, чтобы придать официальный статус уже существующей связи. Он не сомневался, что это таинство станет пределом моих мечтаний, не понимая, что моя любовь жаждет лишь одного — встретить ответное чувство и жить общей для нас обоих жизнью.

— И пока он предлагает вам роль супруги, — продолжила Жюли, — чтобы вознаградить вас, как он думает, за вашу жертву, сам он не прочь однажды испытать иную любовь в ином месте, пользуясь свободой, в которой он отказывает вам, но оставляет за собой.

— Я поняла вас. Но, узнав причину недуга, я не нахожу средства от него.

— А оно проще простого.

— Дайте мне совет.

— Заставьте его страдать.

— Страдать! Но зачем?

— Чтобы его любовь обрела вес и начала давить на его сознание. Чтобы он понял, что любит вас.

Подруга рассмеялась, увидев, как трагически я восприняла ее слова. Она смотрела на это как на игру, в которой была мастером. Я заставила себя смеяться вместе с ней, и вскоре наша беседа стала походить на заговор. Мне показалось, что вернулись времена Большерецка, когда заговорщики совещались тихими голосами, чтобы их не услышали казаки.

— Нужно, чтобы он подумал, будто потерял вас. Не существует крепкой любви, которая не приняла бы крещения в этой купели. Зарождающаяся любовь закаливается ожиданием, сомнением, отчаянием. Август был избавлен от этих испытаний. Вот и пора ему пройти через них.

Я сопротивлялась, но в глубине души рассуждения Жюли вполне меня убедили. К тому же тот факт, что инициатива исходила от нее, избавлял меня от чувства вины и внушал доверие. Согласившись в принципе, я тем не менее выдвинула массу практических возражений. Я не представляла, как приняться за дело. Жюли сумела убедить меня, что никаких трудностей не предвидится. И приоткрыла мне ту часть своей жизни, которая протекала вне обстановки светских раутов или философских салонов.