Чингисхан. Человек, завоевавший мир - читать онлайн книгу. Автор: Фрэнк Маклинн cтр.№ 78

И все же самый большой изъян империи Цзинь таился не где-нибудь, а в реке Хуанхэ (Желтой реке). Шестая по протяженности река в мире (3395 миль), Хуанхэ протекает по девяти китайским провинциям и впадает в Бохайское море (залив Бохайвань Желтого моря). В начале своего маршрута она огибает царство тангутов Си Ся, направляется на северо-восток, потом на восток, на юг, образуя три стороны неправильного треугольника, и наконец несет свои воды строго на восток через проход Хангу и Северо-Китайскую равнину в море ^[953]. Эта треугольная часть реки и формирует знаменитую излучину Ордос, где мало осадков и много пустынных или полупустынных ландшафтов. К северу от долины Вэй располагается Лёссовое плато — из-за лёсса этого плато река и имеет желтый цвет. Наводнения и бесконечные перемены русла на протяжении всей истории и побудили китайцев назвать Хуанхэ «мукой Китая» и «бичом сыновей Хама» ^[954]. За период в 2540 лет до конца Второй мировой войны река выходила из берегов и затопляла все вокруг 1593 раза и меняла направление русла двадцать шесть раз; и в тех, и в других случаях люди страдали от массового голода и эпидемий. Во время наводнений 1887 года погибло два миллиона человек; в 1931 году это стихийное бедствие погубило от одного до четырех миллионов человек; аналогичное бедствие в 1332–1333 годах (монгольская эра) унесло жизни, по сообщениям хронистов, семи миллионов человек. Основная причина наводнений — огромные массы тончайшего лёсса, выносившегося рекой с Лёссового плато: в результате отложения осадков формировались естественные дамбы. Со временем дамбы нарастали, но вода прорывалась и не возвращалась обратно, когда река поднималась выше окружающей местности. Наводнения вызывались также разрушением ледяных запруд в верховьях Внутренней Монголии ^[955].

Сильные разливы Желтой реки происходили и в XI–XII веках. Наводнения и смены русла течения реки в плодородных землях неизбежно вызывали массовый голод и восстания: они случались с поразительной регулярностью — в 1166–1168, 1171–1177, 1180, 1182, 1186 и 1187 годах. Император Ши-цзун прилагал все усилия для того, чтобы помочь населению, но в условиях политического хаоса, воцарившегося после его смерти в 1189 году, администрация не смогла совладать со стихией Желтой реки ^[956]. В 1194 году река сокрушила дамбы, затопила провинцию Шаньдун и проложила новое русло к морю южнее полуострова, спровоцировав массовый голод, совпавший с острым финансовым кризисом. Доверие к финансовой системе рухнуло, когда администрация Цзинь не смогла погасить бумажные денежные знаки, выпущенные и имевшие хождение как наличные деньги. Потом выяснилось, что для оказания помощи и восстановительных работ нужны золото и серебро, а именно из-за нехватки драгоценных металлов власти Цзинь и выпустили бумажные деньги ^[957].

С начала нового столетия империя Цзинь столкнулась с целым комплексом неприятных проблем: разлив Желтой реки, финансовый крах, немощь императоров, раздоры по поводу наследования, сомнительная верность киданей и неблагонадежность других элементов военной готовности, коррумпированное чиновничество, нарастание внешних угроз, прежде всего со стороны доселе неопасных монголов. Чингисхан всегда удачно выбирал время для войны с внешними противниками. Проявил он политическое чутье и на этот раз, правильно уловив, как отметили историки, что упадок переживают все азиатские общества, чье благосостояние зависит от оседлого земледелия: Цзунь, Сун, Хорезм, тангуты, каракитаи ^[958]. Наступил «золотой век» для воинов-кочевников.

В это же самое время империя Сун вспомнила о своих реваншистских настроениях. В 1204 году сунцы форсировали Желтую реку, но потерпели сокрушительное поражение. Император Чжан-цзун (1189–1208) убедительно доказал, что, несмотря на проблемы, империю Цзинь все еще нельзя считать «бумажным тигром». В 1206 году цзиньская армия численностью 145 000 человек перешла через Янцзы, нанесла второе сокрушительное поражение сунцам, заставив их попросить мира. Цзиньцы выставили жесткие условия. Во-первых, они потребовали дать им голову Хань То-чжоу (ок. 1151–1207) ^[959], министра, командовавшего сунцами, что и было сделано. Потом они значительно увеличили размер дани. По договору 1208 года Сун обязывалась выплачивать ежегодно 340 000 унций серебра и 250 000 кусков шелка, как и было установлено прежним договором от 1165 года, плюс контрибуцию в размере 390 000 унций серебра. Вдобавок, сунцы должны были отдать ряд городов в долине Хуай и признать сюзеренитет императора Цзинь ^[960].

Однако все блага, добытые победой, были загублены внутренними раздорами. В 1207 году на севере подняли восстание кидани, и к ним примкнули джуины. Цзиньцы собирались построить новую пограничную стену на севере, которую должны были охранять частично собственные войска и частично тангуты. Однако после того как начался мятеж киданей, к нему присоединились и джуины, и тангуты, и собственные деморализованные и недовольные воины ^[961]. Со стороны подливал масла в огонь Чингисхан. У монголов с киданями установились добрые отношения. Они говорили на родственных языках, имели некую культурную общность, поддерживали тесные политические связи, и кидани были надежными интерпретаторами событий, происходивших в Китае. Кроме того, они пришли к пониманию, что перед ними возникает общая угроза: Цзинь, разочаровавшись в бесплодных войнах с сунцами, может развязать полномасштабные военные действия в степях ^[962].

Уже в конце девяностых годов XII века кидани начали массово перебегать к монголам. Елюй Ахай съездил послом Цзинь к Чингисхану: его настолько поразили достижения монголов, что он сразу же предложил свои услуги великому хану. Он вернулся в Китай и привез брата Тухуа заложником в доказательство своей честности. Чингисхан назначил брата стражем в личную охрану, а Елюй Ахая — одним из советников. Елюй Ахай, оставивший жену и детей у цзиньцев, которые сразу же бросили их в темницу, верой и правдой служил монголам, добившись высоких постов. Оба брата участвовали в заключении Балджунского договора, Ахай командовал войсками в кампаниях против тангутов, а в 1211 году возглавлял один из передовых отрядов во время вторжения в Китай армии Джэбэ ^[963]. В 1208 году к монголам переметнулись еще четверо этнических китайцев, высокопоставленных сановников Цзинь, подтвердивших мантру Елюй Ахая об уязвимости империи, намеченной для завоевания ^[964].