Рисунки на песке - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Козаков cтр.№ 123

Итак, Рихтер играет сонаты Бетховена. В зале — напряжение натянутой струны. Его создает он. Чего это ему стоит, знает только он сам. И вдруг, во время исполнения, где-то из десятого ряда партера, вспышка фотоаппарата. Щелчок и вспышка. Рихтер дернулся. Гневный поворот головы, точно туда, откуда вспышка. Зал обомлел. Это продолжалось долю секунды, маэстро, не отрывая рук от клавиатуры, повернулся, но всем показалось, что сейчас что-то произойдет, что он бросит играть, уйдет с эстрады. Такие случаи бывали.

Кто же допустил эту опрометчивую бестактность? Другой известный всему залу великий художник — И. М. Смоктуновский. Один великий хотел сфотографировать другого великого и навсегда его для себя увековечить. Сам захотел запечатлеть, остановить прекрасное мгновенье.

Подумаешь, скажет кто-то, ну бывает, оплошал великий актер космического масштаба. И в самом деле, кто не ошибается?

Легко заметить, куда я клоню, не правда ли? Уже угадывается мое недоброе отношение к герою рассказа. Даже предвзятость. Читатель уже почувствовал, что автор, сам актер, сводит какие-то счеты с покойным великим, прославленным, народным артистом СССР, Героем Социалистического Труда, лауреатом Ленинской и прочих премий. С признанным во всем мире Гамлетом — в Шекспировском театре в Лондоне висит портрет И. М. Смоктуновского в этой роли (а автор сам, наряду с другими, подвизался в этой роли, в Театре В. Маяковского). Словом, зависть, сальеризм угадывается, разве не правда? Ну, положа руку на сердце?

Нет, скажу я, не завистью продиктованы эти заметки о действительно выдающемся артисте. Но в первую очередь, и это главное, желанием разобраться даже не в нем, хотя и это достаточно интересно, а в природе актера, лицедея, попытаться на примере этой выдающейся личности понять кое-что о взаимосвязи человеческого и актерского начал в людях нашей профессии. Понять, где начинается игра на сцене, а где — в жизни, как одно перетекает в другое, как это взаимосвязано, если взаимосвязано вообще. Понять на основании наблюдений и раздумий об Иннокентии Смоктуновском, которого я достаточно много видел и на сцене, и в кино, и на телевидении, книги которого читал, интервью которого не раз слышал, с которым пересекался в работе, с которым несколько раз откровенно и подолгу разговаривал и, что уж точно, о котором много думал, хотя бы из мерзкого чувства зависти к его блестящей судьбе.

Мы познакомились в 1955 году на съемках картины М. И. Ромма «Убийство на улице Данте». Это было и мое, и его начало работы в кино. Я играл одного из главных героев, он — эпизодическую ролишку всего в три слова в объекте «Кабачок дядюшки Ипполита». Я присутствовал на этой съемке. В кадре мы с ним не сталкивались, я просто сидел и смотрел, мне тогда все было интересно. Тем более что Ромм сказал, что сейчас на съемочной площадке появится актер, который невероятно талантлив:

— Елена Александровна (Кузьмина, жена М. И. Ромма. — М.К.) репетирует с ним в Театре киноактера пьесу Шоу «Как он лгал ее мужу», и она в восторге от него.

Тогда он звался Кеша Смоктуновский. Он действительно мыкался по Москве, пробовал силы в Театре им. Ленинского комсомола, жил в общежитии, затем устроился в Театр киноактера. Он и вправду ходил в лыжном костюме, однажды я встретил его в таком виде. И хотя все мы были не богачи, но период лыжного костюма (а он у меня, как и у многих тогда, был не для лыжных прогулок, а для ежедневного ношения), этот период для меня уже, слава богу, миновал. А тут молодой мужчина, лет на десять меня старше, уже прошедший и фронт, и плен, и Норильск, куда он поехал сам, чтобы не попасть туда по чужой воле после плена, и где он начал вместе с Г. С. Жженовым, отбывавшим там срок, работать в театре, подрабатывая фотографией (этому научил его тот же Г. С. Жженов), а затем переехавший в Волгоград. Словом, человек, за плечами которого труднейшая жизнь, мотается по Москве в поисках работы, ходит в лыжном костюме и вот наконец впервые попадает в кадр в картину самого Михаила Ильича Ромма. В этом эпизоде были заняты хорошо известные тогда актеры: Георгий Вицин, Пелевин, Шпрингфельд, мхатовцы Муравьев и Комиссаров, известная по Театру им. В. Маяковского Евгения Козырева. К сему почтенному собранию и был обращен краткий монолог персонажа из деревенских коллаборационистов, который произносил дебютант, никому не известный Кеша Смоктуновский. Что-то вроде: «Мадам, к вам едет сын (сын — это я. — М. К.), он едет на велосипеде, через минуту он будет здесь». И еще пару подобных фраз. Все.

Это «все» снималось в течение нескольких часов. Бесконечные дубли. Артист путался в тексте, сам останавливал дубли, просил извинения и следующего дубля. Ромм успокаивал его, говоря, что все в порядке, ничего страшного нет, что все получится. Когда истекли несколько мучительных, прежде всего для самого дебютанта, часов, я услышал, как ассистент по актерам предложил Ромму заменить актера. Ромм, не повышая голоса, чтобы актер на площадке не услышал, решительно отмел предложение о замене, добавив:

— Он очень талантлив, просто перепсиховал.

И доснял эпизод со Смоктуновским.

Я, сидевший позади режиссера и наблюдавший все происходящее, подумал: интересно, с чего это Ромм взял, что этот парень очень талантлив? Подчеркиваю: подумал про себя. Высокая оценка никому не известного актера, сделанная двумя очень уважаемыми мною людьми — Еленой Александровной и Михаилом Ильичом, — задела меня за живое. Как же так, думал я, почему они видят в нем то, чего я, как ни стараюсь, увидеть никак не могу?

Я стал присматриваться к нему. Тогда же, в 1956 году, когда я уже сыграл Гамлета в Театре им. Маяковского, я пошел в Театр киноактера, чтобы увидеть Кешу на сцене. Опять-таки, зачем? Чтобы похвалиться успехом в «Убийстве на улице Данте» и уже сыгранным Гамлетом? Можно посмотреть и так. Но перед кем? Перед по-прежнему никому не известным артистом малоуважаемого театра? Глупо, мелко, да и не в моем это характере, хотите — верьте, хотите — нет. Были другие, перед кем похвастаться. Пошел, потому что запала в меня фраза Ромма: «Он очень талантлив, очень!»

Я увидел какой-то идиотский спектакль о комсомольцах, где Смоктуновский, насколько я помню, изображал комсомольского вожака. Все было ужасно, но особенно ужасным, неестественным, каким-то нарочным, нарочитым мне показался предмет моего интереса — Кеша Смоктуновский. Я зашел за кулисы (он знал, что я в зале, и я не мог не зайти) и, разумеется, ничего не сказал ему про увиденное, кроме того, что пьеса из рук вон. Он согласился. Кажется, поблагодарил за приход, мы обменялись какими-то ничего не значащими фразами и расстались. Надолго.

Однако, если быть честным до конца, а иначе — зачем писать, расскажу еще об одном эпизоде периода неизвестности великого артиста. Второй картиной, в которой я снимался, была ленфильмовская комедия «Она вас любит». Мне предложили роль красавца, обольщающего героиню (ее играла Инна Кмит). В комедии (уже не помню, кто ее ставил) главной была комедийная, эксцентрическая роль. На нее пробовались Гоша Вицин и Кеша Смоктуновский. Мне показали пробы и спросили совета. Я (грешен или честен?) сказал, что, бесспорно, Вицин, ему этот жанр ближе. Смоктуновский безбожно наигрывал. От моего мнения ничего не зависело, это было просто впечатление от кинопроб. Однако сказал, что сказал. Знал ли об этом Смоктуновский? Думаю, что нет. Кто я такой, чтобы меня цитировать или ссылаться на мое мнение? Режиссер и сам, не сомневаясь, выбрал Вицина.