Рисунки на песке - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Козаков cтр.№ 124

Однако потом, когда я начал восхищаться актером Смоктуновским, стал его поклонником, в глубине души я жалел, что словом обмолвился, положил черный шар в трудное для него время, в начале его не складывавшегося тогда пути в искусстве. Оттого и счел нужным сегодня записать и это, чтобы с полным правом писать и думать дальше.

Мне и сейчас кажется, что эксцентриада — не его стихия. А «Берегись автомобиля»? Роль Деточкина в отличном сценарии, в сильной режиссуре Смоктуновский сыграл, будучи уже прославленным мастером. Может быть, я ошибаюсь, скорее всего, но чаплиниада Смоктуновского в этой лучшей, на мой взгляд, картине Эльдара Рязанова мне и по сей день представляется нарочитой, наигранной. Второй герой, которого играл Олег Ефремов, мне всегда казался убедительнее. Но высот истинной комедийности и поразительно смелой эксцентричности достигают в этой ленте три артиста — Папанов, Миронов и Евстигнеев.

А вскоре начался его сногсшибательный, стремительный взлет, сравнимый разве что с полетом Юрия Гагарина в космос. Все это уже неоднократно описано.

Очень кратко, о чем я слышал тогда, в конце 50-х, и видел сам. Взлет начался с картины «Солдаты», но до этого был телефильм с Е. А. Кузьминой «Как он лгал ее мужу» и малоуспешная телевизионная картина о Юлиусе Фучике. Однако начало его взлета — роль Фарбера в «Солдатах» режиссера А. Иванова. Нет, эта роль его еще не прославила. Всенародное признание и любовь — впереди. Но критики, коллеги, профессионалы уже оценили талант актера. Талант необычный, ни на кого не похожий. Солдатик, интеллигент, еврей, очкарик, с очень непривычными актерскими красками и интонациями. Он был замечен, кажется. Розой Сиротой, режиссером-педагогом при Г. А. Товстоногове, худруке тогдашнего уже перворазрядного ленинградского БДТ.

Товстоногов приступил к постановке «Идиота», на роль князя Мышкина пробовались хорошие актеры — Пантелеймон Крымов, Борис Рыжухин, Игорь Озеров. Но для роли Мышкина недостаточно быть хорошим актером. Роль требует актера с уникальной индивидуальностью. Именно таким легендарным Мышкиным и суждено было стать Иннокентию Михайловичу Смоктуновскому. Описано, и не раз, как поначалу все не складывалось, как сомневался в нем Товстоногов, как Роза Сирота убедила его довести дело до конца, как сама вложилась в Смоктуновского. А затем — сказать, что был успех, значит, не сказать ничего. Триумф актера!

Слух моментально докатился до Москвы, прошел по всей Руси великой, по крайней мере театральной Руси. Критики, актеры, режиссеры и просто любители театра ехали из Москвы в Питер, чтобы увидеть своими глазами это Чудо. Не упомню ни одного из видевших, кто бы в самых восторженных выражениях не говорил о Мышкине Смоктуновского. Иногда досадовали, что его плохо слышно в дальних рядах, и особенно на ярусах огромного зала БДТ. Но тут же добавляли: это все не важно, это детали, Смоктуновский — Мышкин — это восьмое чудо света. Убежден, что в подобных отзывах не было ни капли преувеличения.

Проклинаю себя, что не был в их числе. Жил слухами. Почему не поехал? Преднамеренно? Нет, так уж получилось, хотя я человек жадный до впечатлений и с юности вменил себе в обязанность смотреть чужие работы, особенно сенсационные. Хотите — верьте, хотите — нет, но я всегда был способен влюбляться во все талантливое, пусть даже это талантливое произвели на свет мои конкуренты, недоброжелатели или просто люди, которым нет до меня никакого дела.

Однако не увидел я Смоктуновского в том легендарном спектакле в БДТ, в его первой редакции. Куски из второй, к сожалению, очень маленькие фрагменты, снятые для телевидения, видел и смог лишь догадываться, как это было на сцене.

В то время еще был жив Борис Михайлович Эйхенбаум, крупнейший знаток литературы, чистейший, непосредственный до наивности, любящий искусство, и театр в том числе. Позже, в его пока еще не опубликованных дневниках, я прочел запись-рассказ о Смоктуновском. Потрясенный исполнением роли Мышкина, он устроил у себя в доме прием. Были друзья Б.М., люди его круга. На это интеллектуальное суаре был приглашен и Иннокентий Михайлович. Честно говоря, я сомневаюсь, что относительно молодой актер знал, у кого в гостях он находится, беру на себя грех предположить, что Смоктуновский не был знаком с работами Эйхенбаума, но наверняка что-то о нем слышал.

Б.М. записал разговор с поразившим его актером. Вспоминаю дневниковую запись Эйха исключительно по памяти, надеюсь, что скоро его дневники увидят свет, и тогда можно будет все проверить. В этой записи восторги по поводу игры актера, его ответы на вопросы о творческих планах, устремлениях, желанных ролях. Смоктуновский тогда, если мне не изменяет память, сказал нечто вроде того, что сегодня, если бы он захотел, то мог бы сыграть то ли Джульетту, то ли Офелию, то ли леди Макбет…

После его ухода Эйхенбаум записал: «Нет слов, он феноменально одарен, но вот вопрос: крупный ли характер?»

Когда-то Б.М. водил меня, ленинградского школьника, на «Маскарад» с Николаем Мордвиновым в роли Арбенина. Эйхенбаум, лермонтовед, автор замечательного исследования «Пять редакций „Маскарада“», был потрясен игрой Мордвинова и написал ему подробнейшее письмо. Не читал, но легко могу представить характер, стиль и глубину написанного. И получил ответ. Помню его растерянность и разочарование. «Послушайте, как можно так играть и оказаться таким неинтересным, даже неумным человеком?» — недоумевал Борис Михайлович. Да, с нами, актерами, лучше не вступать в прямые контакты, чтобы уберечься от разочарования.

Оттого и про Иннокентия Михайловича: «крупный ли характер?» Мне кажется, Борис Михайлович имел в виду какие-то насторожившие его проявления свойств чисто человеческого характера, манеры поведения, присущие актерам, которые и вообще-то живут интуицией, в основном на нее полагаясь, думают частенько спинным мозгом и в минуты успеха, да еще такого — космического масштаба, — а оттого и понятной эйфории у гостя, могут создать в глазах человека иной, к тому же ученой профессии ощущение ножниц между поразившим на сцене и увиденным в жизни при более близком общении. Однако характер нашего героя оказался если не крупным, то чрезвычайно сильным. Самое главное у Иннокентия Михайловича было еще впереди.

Ему еще предстояло завоевать положение в советском кино. Именно кино тогда играло важнейшую роль в жизни нашей страны, а уж в наших актерских судьбах имело главенствующее значение. И тут мы пересеклись со Смоктуновским уже как конкуренты. Пробовались оба на роль Германна в фильме-опере «Пиковая дама». Оба не прошли. Тогда абсолютными лидерами в кино были два актера — Олег Стриженов и Алексей Баталов. Всходила звезда Вячеслава Тихонова, Василия Ланового, Юрия Яковлева, только начинали свой путь в кино Олег Ефремов и Олег Табаков, отдельно от всех стоял признанный еще Сталиным Сергей Бондарчук, уже народный артист СССР. Но Алексей Баталов, замечательный в фильмах И. Хейфица и М. Калатозова, был первым героем нашего экрана, а в романтических ролях (в фильмах «Овод», «Мексиканец», «Сорок первый» и других) не знал себе равных Олег Стриженов.

И на этот раз победил Стриженов. Я потом неоднократно пытался изжить в себе комплекс обожаемой и оказавшейся для меня роковой «Пиковой дамы», но и Иннокентий Михайлович много позже, в фильме Игоря Таланкина «Чайковский», где играл великого композитора, примерил-таки на себя роль Германна хотя бы фрагментарно. От кого исходила инициатива — мне неведомо.